Занавес опускается.
Киев, 1992, 1997
НЕДОСТАЮЩЕЕ ЗВЕНО, или ВТОРАЯ СМЕРТЬ ИНСПЕКТОРА БЕЛ АМОРА
Инспектор Бел Амор разглядывал найденную на Марсе окаменевшую человеческую челюсть, которую он без спросу одолжил, а попросту, спер из Палеонтологического музея, и чувствовал себя, как герой фантастического рассказа, брошенный автором на произвол судьбы. Бел Амор и сам когда-то пописывал фантастику и даже напечатал один рассказец в научно-популярном журнале, но жизнь иногда подсовывает такие сюжеты, что никакому фантасту не снились. Какой он, к черту, инспектор, и какой он, к бесу, фантаст? Дело в том, что позавчера Бел Амор показал эту челюсть своему дантисту, и тот лишь в изумлении развел руками: зубы и пломбы найденной на Марсе человеческой нижней челюсти были идентичны зубам и пломбам нижней челюсти Бел Амора. Дантист провел экспертизу, узнал свою работу и подписал медицинское заключение.
Сейчас Бел Амор не знал, что с этой челюстью делать — вернуть ее в музей или…
Что «или»?
Бел Амору не нравилось это странное липкое слово с двумя «и» по краям и «л» в середине. Или. В этом слове не было позвоночника, оно походило на маленькую амебу.
Вчера он пытался советоваться с коллегами из Службы Охраны Среды (СОС), но те разглядывали пространство за его спиной, отмечали, что палеонтологические курьезы не по ихнему Ведомству и советовали Бел Амору обратиться все к тем же писателям-фантастам.
«Идея для фантастического рассказа неплоха, — говорили коллеги, — но где ударная концовка? А без ударной концовки никак нельзя. Очередной сюжет о жизни на Марсе? Жизни на Марсе нет, не было и не будет».
Бел Амор уже начал нервно оглядываться. Его раздражал даже собственный робот Стабилизатор, который уже ни на что не годился, кроме как бесшумно ходить по пятам и записывать мысли, произнесенные вслух, — т. е., превратился в обычного домашнего секретаря, умеющего к тому же подметать, жарить яичницу и произносить по телефону дежурные фразы: «Хозяина нет дома. Что ему передать?» «Моя челюсть не может принадлежать никакому музею, — записал Стабилизатор бормотанье Бел Амора, ходившего из угла в угол. — Челюсть — это больше чем личная собственность. Челюсть — это неотъемлемая часть моего тела, как руки или ноги».
Бел Амор не мог жить дальше с такими сомнениями.
«Дальше так жить нельзя», — решил он, завернул свою нижнюю челюсть в носовой платок и отправился в Палеонтологический музей на прием к самому Адмиралу.
Это академическое светило было похоже на пирата на пенсии отбушевавший белый карлик без левого глаза, с парализованной левой рукой и протезом вместо левой ноги. Полный рот золотых зубов. Когда Адмирал улыбался очередному восходу Солнца, зубы сверкали и улыбка получалась ослепительной. Фамилия у него давно отмерла за ненадобностью, и все называли его Адмиралом. Говорили, что свои ранения он получил еще в юности, в Африке, на раскопках какого-то очередного недостающего эволюционного звена, подравшись с диким лывом из-за каких-то древних костей. Зверю тоже не повезло — полузадушенного льва долго держали в реанимации, а потом по инвалидности боялись отпустить на волю.
— Пришли сдаваться? — сурово спросил Адмирал.
— Но…
— Челюсть на стол! Иначе я из вас ее вытрясу!
Делать нечего. Бел Амор выложил на стол музейную челюсть и подсунул к Адмиралу заключение медицинской экспертизы.
«…что указывает на то, что обе нижние челюсти абсолютно идентичны и принадлежат одному человеку, а именно, инспектору Бел Амору, что подтверждается тем, что…» — прочитал Адмирал, открыл банку с пивом и уставился на Бел Амора единственным правым глазом. Этот глаз и не таких видывал.
— Вы в своем уме? С какой стати ваша собственная нижняя челюсть будет валяться на Марсе? — спросил Адмирал, ничему не удивляясь.
— Мне кажется, что я когда-то погиб там… на Марсе, пробормотал Бел Амор и оглянулся.
— Как это понимать? Какая из челюстей ваша — та, что у вас во рту, или…
Бел Амору не нравилось слово «или». Неужто он в самом деле надеялся, что Адмирал выделит ему Гранд-Лопату и отправит в командировку на Марс искать самого себя?
Адмирал погасил свое изумление добрым глотком пива и, хотя много говорить не любил, произнес длинную речь:
— Палеонтология есть наука, — сказал он и задрал палец в потолок. Палеонтология имеет дело с костями древних людей и животных, но ваши кости под эту категорию не подходят. Нижняя челюсть современного Шарика палеонтологию не интересует. Или интересует, но только в порядке сравнения с древним Бобиком. Далее. Любая наука — это точная последовательность причин и следствий. Например: жил-был на Земле австралопитек, он был съеден сородичами, а его обглоданные кости через двести тысяч лет нашли, расчистили, склеили, назвали все это «австралопитеком» и выставили скелет в музее. Но никак не наоборот: нашли в музее, назвали, разобрали, закопали и съели! Чувствуете разницу? В палеонтологии как нигде важна точная датировка и последовательность событий.
— Но мою челюсть нашли на Марсе под вулканом Никс-Олимиик, — пробормотал Бел Амор.
— Давайте договоримся: быстрее света двигаться нельзя, летающие тарелки не существуют, мысли на расстоянии передаются посредством телефона и разных там электромагнитных волн, а время движется в одном направлении — в будущее. Нижние челюсти не могут раздваиваться и находиться одновременно у вас во рту и иод вулканом Никс-Олимпик. Вас кто-то разыграл. Какой шарлатан выдал вам эту бумажку?
Бел Амор ничего не ответил, потому что наконец понял, что его только что сравнили с каким-то Шариком. Он сунул медэкспертизу в карман и закрыл за собой дверь.
— Но как сюжет для фантастического рассказа… — насмешливо прокричал Адмирал вдогонку.
В коридорах Службы Охраны Среды уже летали слухи.
Слово «слухи» Бел Амор относил к насекомым типа гнуса — оно умело кусать, летать, ползать и быть неуловимым. Коллеги-оперативники куда-то от него попрятались. Бел Амор понял, что перестанет себя уважать, если не доведет этот сюжет до конца. К черту ударную концовку, пусть будет безударная, лишь бы была. Он найдет ее, жизнь па Марсе.
Он пошел к непосредственному начальству, взял месячный отпуск за свой счет, выписал на складе какую-то арестантскую тачку с одним колесом, лом, кайло и набор лопат, и отправился на Марс искать самого себя.
Его никто не провожал, лишь старенький подполковник из отдела кадров испуганно выглянул в окно и сделал жест, будто хотел то ли перекреститься, то ли постучать пальцем по лбу.
У подножия величайшего в Солнечной Системе вулкана Никс-Олимпик стоял каменный столб с надписью:
ПАЛЕОНТОЛОГИЧЕСКИЙ КУРЬЕЗ!
НА ЭТОМ МЕСТЕ ЧЛЕНЫ 13-Й ЭКСПЕДИЦИИ НАШЛИ ПОДЛИННУЮ ЧЕЛОВЕЧЕСКУЮ ЧЕЛЮСТЬ
Бел Амор привязал к столбу канат, разметил по радиусу круглый участок и оцепил его колючей проволокой. Потом надул двухкомнатную палатку. Стабилизатор, сидя на камне, с интересом наблюдал за ним.
«Заткнись», — подумал Бел Амор, хотя Стабилизатор с момента посадки не произнес ни слова.
Неработающий робот всегда раздражает.
Бел Амор развесил на колючей проволоке красные флажки и таблички с надписью:
НЕ МЕШАТЬ! ИДУТ РАСКОПКИ!
Знаменитый вулкан удивленно поглядел сверху на его старания и закашлялся дымом.
«Заткнись», — мрачно подумал Бел Амор, и Никс-Олимпик удивленно заткнулся.
Бел Амор забрался в палатку, выпил сто грамм, поужинал и погасил свет. За окном начался кровавый марсианский закат. От земных закатов он отличался особой мрачностью — красные и черные слоистые небеса чередовались и напоминали траурную повязку, а звезды, в отличие от земных, светили не дыша и не мигая, как в почетном карауле у гроба. Гигантская вулканическая гора закрывала здесь полнеба, ее заснеженная вершина выглядывала чуть ли не в космос. Как тут заснешь?