С бессмертниками я, в общем, поладил — бессмертные они и есть бессмертные, что с них взять и какой с них спрос, — если они поладили с самим чертом, то потерпят и какого-то солдафона, — но многие ученые рангом пониже, которым бессмертие пока еще не грозило, не светило, а, может быть, и не предстояло, были недовольны тем, что ими руководит человек, не имеющий отношения к Фундаментальной Науке. Неуч, попросту. Этого мне только не хватало: недовольство начальством мешает работать, вызывает чувство сопротивления и неосознанное настроение внутреннего саботажа. Не то чтобы эти ученые плохо работали, но они работали без блеска в глазах. Однажды я прямо сказал об этом Лон Дайку.
— Верно, — ответил он. — Вам нужно назначить своим заместителем по науке какого-нибудь авторитетного ученого.
— Вас? — вопрошающе предложил я.
— Нет. Я зловредный.
— Кого же?
— Корову, конечно.
Я так и сел! Это была хорошая, но слишком неожиданная идея. Я не сразу оценил ее. Меня очень смущал Корова. Его клептомания раздражала. Все он тянул в карман фуфайки — авторучки, зажигалки, калькуляторы — всякую пропавшую мелочь ищи у него. Спер мое вечное перо. Не слишком ли простой приоб? Очень уж прост — не хуже ли воровства? Я осторожненько спросил у академика Тутта: какой видится ему роль Коровы в ПРОГЛОДЕ? Тутт сразу понял мои сомнения и ответил категорично:
— Корова? Современный Альберт Эйнштейн! Тот, простой патентовед, разобрался с Пространством—Временем, а этот простой приоб — с Логосом—Космосом—Хроносом—Гумосом.
Поверил ему на слово. <...> В придачу к мычанью, Корова изъясняется путано, с избытком восклицательных знаков — они торчат в его речи, как телеграфные столбы, между ними сидят на проводах слова-попугаи и фыркают на буквы «б», «в» и «п» — «изобретение», «водород» и «бюстгальтер» Корова произносит «изофретение», «фодород» и «фюстгальтер». Вот примерный образец:
— Изофретение — это колесо! Да, колесо! Гениально! Фозьм-м-мем (возьмем) фюстгальтер! Да, офыкнофенный женский фюстгальтер! Это тоже феликое изофретение! Фюстгальтер, фот (вот)! Тесем-м-мочки! Фратья (братья) Райт фридумали сам-м-молет! Да, аэрофлан! Но этажерка не летала, фадала (падала)! Какой же это аэрофлан! Какой же это сам-м-молет, если он фадает?! М-м-му-му-мура это, а не сам-м-молет! Сам-м-молеты фадали и до фратьеф Райт! Райты задумались: ага! Уфрафление! (Управление.) Уфрафление — фот сам-м-молет! Фрафильно! (Правильно.) Они стали нафлюдать фтиц! (Наблюдать птиц.) Фтицы ф фолете (в полете) шефелили рулефым оферением (шевелили рулевым оперением)! Ага! Фратья фридумали закрылки! К закрылкам фрифязали какие-то ферефки-тесемки! Фростые ферефки! И сам-м-молет фолетел! Теферь идем фо (по) аналогии! Кто из фас (вас) нафлюдал (наблюдал) оффисшую (обвисшую) женскую грудь? Не очень эстетично, ферно (верно)? И тогда кто-то из нафлюдателей фридумал фюстгальтер! Но фюстгальтер фадал с груди! Ага! И тогда этот кто-то фридумал к фюстгальтеру тесем-м-мочки через флечо! Гениально фросто!
Его спрашивают:
— Ну и что из этого следует?
Корова пожимает плечами:
— Ты ничего не фонял, м-м-му-му-мудозфон! Из этого ничего не следует. Я это фросто так рассказал.
ЗООЛОГИЧЕСКИЙ ОТРЯД ЧЕРЕПНО-МОЗГОВЫХ (Ч-МО).
ПОДОТРЯД ЖЕЛТО-ГОЛОВЫХ. Ученые хоть и считали Корову чокнутым, но все-таки уважали его за природную моцартовскую гениальность. Тут надо подробней рассказать о группе черепно-мозговых <сокращенно «ч-мо»>, которая состояла из амбициозных ученых среднего уровня и среднего поколения до сорока лет. Это они называли нас «солдафонами», «футболерами» и «неучами». Это были не просто трудные характеры, к которым следовало притерпеться и притереться, как, например, к зловредному характеру академика Лон Дайка, — его зловредность, в общем, была напускной, хотя и стала второй натурой и даже шла на пользу проекту — оживляла работу, уравновешивала добродушие Коровы — не всем же быть Коровами. Ч-мо раздражали своими амбициями, им все было ясно, они были всем недовольны. Я неоднократно выслушивал от ч-мо предложения о выделении 50 ученых, инженеров и проектантов для обеспечения быстрого строительства вакуумного завода.
— Мозговой штурм и натиск! — говорили ч-мо.
— Быстрый срок — это сколько? — спрашивал я.
— Два, ну, два с половиной месяца.
За каких-то два месяца! Абсурд! Через полгода на строительстве одного лишь Вакуумно-диффузионного завода в окрестности О'к-Аллисто было занято более 2000000 (двух миллионов!) человек, а объединенные ресурсы концернов-подрядчиков «Лукойл», «Адидас» и «Кока-Кола» уже были на грани истощения. Впоследствии этот завод отбуксировали вглубь облака Оорта, надстраивали, пристраивали, подстраивали, рядом построили еще три завода, а сейчас в Вакуумно-диффузионной промышленности работает 58000000 (пятьдесят восемь миллионов!) человек, не считая членов их семей, — это население крупного индустриального анклава, созданного за каких-то двадцать лет.