5. Академик Капельцын — вакуумно-диффузионная теория.
6. Академик Цукерман — физико-химические процессы.
7. Миниглод Рафальский — материальное обеспечение.
8. Фройлен фон Дюнкеркдорфф, генеральный секретарь проекта.
9. Сан Саныч-сан. Сантехническое дело.
10. Ясень Кленов, человек в фуфайке, который все знает.
Дженераль внимательно прочитал список, согласился с ним (даже с выделением охраны Ясеню Кленову), но уточнил два момента:
— Эта ваша фря... то есть, фройлен-фон... Ворона, которая... она ведь не выходит из бункера. Нужна ли ей охрана?
— Она знает ВСЕ детали ПРОГЛОДА лучше кого бы то ни было, даже лучше меня, — ответил я. — По ценности информации, которой она владеет, и соображениям секретности я поставил бы ее на второе место после Коровы. Из бункера она выходит в обеденный перерыв — пройтись по магазинам, купить шпильки-булавки. Поздним вечером перед сном она совершает обязательную прогулку по-за Оврагом.
— По-за Оврагом — это опасно, — согласился дженераль. — Будет ей охрана. Но я не вижу имени еще одного человека.
— Кого я пропустил?
— Себя.
— Вы попросили составить список десяти. Для меня не хватило места.
— Запишите себя одиннадцатым.
— Тогда я лучше внесу в список министра финансов N.
— Эта должность охраняется другой парафией. Я сказал: запишите себя.
Я записал себя и протянул дженералю на подпись. Ему опять что-то не поправилось в списке.
— Одиннадцать — какое-то кривое число, — сказал он.
— Зато футбольное.
— Вот именно! Легкомысленное число. Запишите еще кого-нибудь, чтобы было двенадцать. Двенадцать — солидное, священное число. Двенадцать апостолов.
— Кого записать двенадцатым апостолом? Лифшица?
— Я сказал: он из другой парафии.
— Не знаю кого еще... председателя Сури'Нама?
— У него для охраны своих головорезов хватает.
Меня вдруг осенило. И я записал двенадцатого.
— Кто этот Племяшин? — спросил дженераль.
— Тот мальчик, который загнал Президента в кусты, а вас затаскал по всему Полигону.
— А, этот! — вспомнил дженераль. — Зачем вам этот мальчик?
— Я не уверен, что он мальчик. Тем более, в следующем году ему исполнится семнадцать лет.
— Вы хотите сказать, что Племяшин является главным претендентом на выход... туда?
— Да, я именно это хочу сказать. По своим техническим данным он превосходит всех. А физика — дело наживное.
— Физика?
— Физическая подготовка, атлетизм.
Дженераль понятливо кивнул и подписал список.
Так у ПРОГЛОДА возникло двенадцать апостолов. Правда, первые же попытки «охранять» этих специалистов были смехотворны и привели к разным никому не нужным инцидентам. Охранников за спиной Коровы тут же обозвали «коровьим седлом», два бугая для Племяша попросту испугали мальчика, фройлен сначала стала гонять своих телохранителей за шпильками и булавками, а потом нагрузила их какой-то общественной работой; Ясень Кленов, почувствовав, что за ним наблюдают, пригрозил политическим скандалом, — в общем, персональная охрана ни у кого не прижилась, и мы ее быстро убрали.
<Ну, а каждый из этих апостолов, кроме Племяша, через десять лет стал предметом следственного разбирательства в Конгрессе.>
ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ ДУРАКА.
ВТОРОЙ ВИЗИТ ПРИОБСКОГО ХАНТА.
Ночной звонок.
— Давай, вставай!
— Куда в такую рань? — удивился я.
— Корову доить.
— Толика, что ли? — не понял я.
— С Днем Дурака! Ну, ты меня понял, да? Спи дальше!
— Тиберий? Ты?!
Вертушка отключилась. Я опять лег, но уже не мог заснуть. Возможно, это был последний День Дурака в жизни Вселенной. До Матча Смерти и до конца Вселенной оставалось сколько-то дней... что-то еще оставалось. Потом дураков не будет, потом вообще будет без дураков.
Еще через час меня подняли с постели дураки из охраны президента д'Эгролля:
— Вставайте, господин бригадный дженераль! Приобский Хант приехали. Мы не могли до вас дозвониться!
<Я то и дело забегаю вперед, а потом ухожу назад во времени и пространстве. Что делать, такова была тогда наша жизнь — некоторые сверхсложные проблемы Проекта были уже решены; другие, попроще или даже совсем простые (так нам казалось), не поддавались никакому воздействию. Одна из таких «простых» проблем — отношения с Приобским Хаитом.>
Я возвращаюсь к Последнему Дню Дурака, о котором не мог тогда написать в «Отчетах». В тот день решалась наша судьба, судьба всего Проекта. Операция «Белая Ночь» во многом зависела от переговоров с Вездесущим Хантом Ханты-Приобским. Выход к «дыне» пролегал через подвластную ему территорию. Дипломатические отношения с хантством по существу были прерваны, недавно уже второй хантский посол, тоже застегнутый на все пуговицы, был отозван «для консультаций» и отколол тот же номер — пересекая границу хантства, расстегнул четвертую пуговицу на животе и сделал себе харакири.