После парной состоялись переговоры под водочку с красной рыбкой. Переговоры были трудными.
— Что ж ты такой нехороший, Ханты?! — говорил Президент. — Уселся на нефти, как собака на сене. Надо быть хорошим Хантом. Ладно, сиди на нефти, но в твоем Приобском Хантстве красное свечение исчезло... смещение, то есть «дыня», образовалась, и ты всю Вселенную схватил за горло и держишь ее за мыльный пузырь. На тебя — на всех нас! — кто-то наехал, а ты не даешь починить! Ты же первый туда и провалишься! Нам нужен проход в «дыню». Нехорошо, Ханты! Чего же ты хочешь, твое величество? Надо быть культурным хантом!
— Однако! — благодушно отвечал распаренный Ханты.
— Ты мне это брось — отнюдь и однако! Прямо отвечай: чего же ты хочешь, блин?
Хант, как я уже говорил, требовал: меня, Лобана, Толика Гусочкина, фуфаек, возвращения каких-то островов и проливов у Спинно-электронной Гряды, передачи Приобскому хантству технологической документации по изготовлению диффузионного текстиля и долевого участия в ПРОГЛОДЕ. (Это он, конечно, рот раззявил и широко развернул карман.) Еще он потребовал тех 11 игроков, отчисленных из конюшни, для своей футбольной сборной. Были еще какие-то мелкие требования.
— А кто это, Толик Гусочкин? — невинно спрашивал Президент.
— Гражданин Приобского Хантства и мой подданный.
— Разве твой гражданин находится у нас? Я не в курсе. Я прикажу объявить розыск, и его интернируют.
Когда слова «розыск» и «интернируют» прозвучали с экрана (мы наблюдали за происходящим), Корова мелко задрожал и вышел из студии — он принял слова Президента за чистую монету.
Переговоры не ладились. Президент и Приобский Хант вышли на свежий воздух Маракканны и прогулялись до эксцентриситета. Никто не слышал, о чем они говорили.
<...>
Вернувшись, они подписали политический договор.
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ДОГОВОР С ХАНТОМ. Что я могу сказать... Договор наконец был подписан, когда с нашей стороны последовало еще одно обязательство, о котором мне стыдно говорить, и я хотел бы умолчать о нем до самого окончания Проекта. (Это обязательство было оформлено секретным протоколом и подкреплено честным словом Президента.) Ханты пришел в восторг от этого предложения президента д'Эгролля, сделался сговорчивым и уже не настаивал на крайностях вроде интернирования Коровы.
Мы отдавали Ханту фуфайки и игроков для сборной (среди них Касаиидис и Чайник!), Войновича — как главного тренера (вместо меня), знакомили хантских специалистов с некоторыми новейшими технологиями ПРОГЛОДА, решили еще какие-то мелочи — ну там острова и проливы.
Хант, со своей стороны, пропускал к «дыне» неограниченное количество наших специалистов и оборудования без таможенного досмотра и всяких формальностей.
<...>
И все-таки я не могу молчать перед самим собой. Я записываю в «Отчеты» содержание секретного протокола, хотя и не имею права этого делать. Слава богу Лобан об этом условии ничего не знает, иначе его хватит кондратий. По всем объективным тиффозным прогнозам (новые фуфайки и система «оборотень») в финал чемпионата Вселенной выйдем мы и приобы. Так вот, президент д'Эгролль пообещал, что в случае выхода в финал Чемпионом Вселенной по футболу станет сборная Приобского Хантства. Вот смысл секретного пункта:
РАДИ СПАСЕНИЯ ВСЕЛЕННОЙ МЫ СДАДИМ ХАНТУ МАТЧ СМЕРТИ.
Этот приобский диктатор и тиффозный дуболом пришел в восторг и подписал договор. Для него футбол был важнее самой Вселенной.
Возможно, кто-нибудь скажет, что подобная страсть достойна уважения?
Нет уж, извините.
ПРЕДИСЛОВИЕ ЛАУРЕАТА НОБЕЛЕВСКОЙ ПРЕМИИ ПО ГЛОБАЛЬНОЙ ТЕОРИИ ЭЛЕМЕНТАРНЫХ ВАКУУМНО-ДИФФУЗИОННЫХ ВЗАИМОДЕЙСТВИЙ СЭРА АНАТОЛИЯ Ф. ГУСОЧКИНА (КОРОВЫ). У меня нет времени, не выспался, спешу на Объект, ничего умного не могу придумать. Эти «Отчеты» — высокий класс! Никогда бы не подумал! Я, будучи еще деревенским пареньком (деревня Укропы Галактической Пустанайской губернии), уважал, даже боготворил господина Бел Амора, когда в составе СОС он забивал голы жлобам, конфедералам и троглодитам, потом мне посчастливилось работать рядом с ним и под его руководством на Маракканне в Шишкином Лесу, на О'к-Аллисто, в Облаке Оорта, в «дыне», но я никак не предполагал обнаружить в моем кумире скрытые литературные способности. Всю ночь читал, не мог оторваться. По-моему, единственный недостаток отчетов — вычеркнутые редактором столь любезные автору всевозможные «мать-перемать» да «пошел ты на». Жаль! Очень жаль! Надеюсь, что в полном, академическом издании «Отчетов» все эти, как называет их автор, «ненумерованные слова» возвратятся на положенные им но праву места.