МАТЧ СМЕРТИ.
Лобан провел установку на игру. Он давно заметил, что в финалах не происходит разведки, когда соперники посматривают друг на друга, подавляют нервозность. Информация у тренеров к финалу есть «от» и «до», чрезмерное волнение остается в ангарах, а медленный вход в игру грозит быстрыми неприятностями. Поэтому: начинать сразу в полную силу, без раскачки. Сразу войти в «оборотень». Вы сильнее, вы уверены в себе, приобы вас боятся, нервничают, пусть они прощупывают и входят в игру постепенно. Забить быстрый гол. Философия быстрого гола проста: футбол — это война, а война должна выигрываться блицкригом, в затяжной войне нет победителя или победитель случаен. Охранять Макара — второго голкипера у нас нет. Особая надежда на Стрему <Хуан Эстремадура — объяснение для Президента> — он играет впереди, на быстрых ногах, назад не возвращается.
— Не беспокойтесь, командор, мы выиграем, — сказал Стрема и пошел на разминку.
— Не хвались, идучи на рать, — сказал Лобан.
Разминка.
Лобан огляделся по сторонам. Знакомых лиц почти не было, вокруг, над, под ревели тиффозные. Войнович ему кивнул со своей скамейки, но Лобан отвернулся. Не нужно это. Они не знакомы. Они знакомы, но они враги. Наших фужеров обидели, не дали им достойных мест на полигоне, загнали на верхотуру в азимут, где ничего не видно. Сел на скамейку между Степаном Мазилой и доктором Вольфом.
На матче присутствуют президент д'Эгролль и Хант Ханты. Они разместились по разные стороны баррикад, то бишь, Олимпийского Полигона. Друг на друга не смотрят.
Исполнение гимнов. Музычку надо послушать. Встали. Сначала наш. «Боже милосердный, защити». Степан Мазила сказал:
— Посмотри на них...
Наши стояли «вольно», в последний раз расслабившись перед игрой, кто-то прикрыл глаза, кто-то шевелил губами, подпевая мелодичному гимну. Сели.
Заиграли гимн Приобского Хантства. Встали. «И смертный бой, священный бой».
— Посмотри на их лица, — сказал Степан. — Посмотри им в глаза.
Приобы (наша бывшая молодежная команда с капитаном Касанидисом) застыли «смирно», правая ладонь на сердце, в глазах гремучая, уже подожженная и шипящая горючая смесь, — злоба, ненависть, обреченность, но и одержимая вера, но и фанатичная надежда, но и... но только не расслабленность. Они ждали свой шанс, они знали, что свой шанс всегда есть, при любом раскладе. Перед нами стояли камикадзе. За каких-то полгода Хант с Войновичем сделали из наших ребят смертников.
— Плохо дело, — сказал Мазила. — Хант пообещал им секир башка, если не выиграют.
— Не каркай, — сказал Лобан, но тоже подумал, что дело плохо. Плохо для нас. Войну выигрывают с горящими глазами.
Ладно, послушали музычку. Сели.
БЕЛАЯ НОЧЬ.
ОТ БЕЛ АМОРА. В сущности, операция «Белая Ночь» началась за несколько месяцев до начала Матча Смерти — транспортировка всего необходимого, подготовка стартовых комплексов, устройство форпостов в разных концах Вселенной для наблюдения и регистрации эффектов взрыва (если, конечно, будет что и кому наблюдать), экспериментальные выстрелы из рогатки. Начало окончательной стадии — время «000» — наблюдательный запуск Брагина из рогатки на Западном полюсе — теоретики назначили на первую минуту Матча Смерти (к тому времени мы уже произвели два запуска пустых контейнеров с чучелами и, в общем, были уверены в «западном» успехе); основной же, «восточный», запуск Племяшина был назначен на первую минуту второго тайма, сразу после возвращения Брагина и его информации. Теоретики подгадали так, чтобы возвращение Племяша — тьфу, тьфу, тьфу! — и окончание операции пришлось на окончание Матча Смерти, через сорок пять минут по нашей общевселенской шкале п.—в., которые для Племяша соответствовали 15-20 секундам в.—п. абсолютной пустоты.
Весь этот День Летнего Противостояния, а потом почти весь первый тайм мы (руководители Проекта) слонялись у «дыни» без дела. Руководить уже было некем и нечем, все спецы знали свой маневр. Вяло травили анекдоты, пытались шютки шютить. Кто тут со мной? Лон Дайк, Цукерман, дядя Сэм и наша Священная Корова. Капельцын и Тутт — там, с дженералем Гу-Сином.
1—15-я минуты.
МАТЧ СМЕРТИ. ПЕРВЫЙ ТАЙМ.
ОТ ЛОБАНА. Арбитр разыграл пузырь и ворота. Нам досталась Южная Рамка. Мы начинаем. Поехали. Ван дер Стуул придает планетоиду вращательный момент, короткий пас Стреме, пас пяткой, не глядя и не уводя планетоид с орбиты, в наш тыл. (Зачем этот выпендреж — мог бы аккуратней, щечкой! — Лобан же им сказал: в простых ситуациях играть аккуратненько!) Ираклий раскручивает планету над плоскостью полигона и отдает по легкой спирали Фонарю. <...> Быстро рассыпались! Играем от Фонаря! Сразу потрогать их за зябры, за зябры! Пошевелить их, опрокинуть на спинку, попробовать сразу! <...> Пузырь потерян. <...> Вот уже минут пять не можем вернуть пузырь, приобы (какие уж они приобы!) носятся с планетоидом, как сумасшедшие, мы не успеваем переключать скорости. Прессинг. <...> Они там поменяли имена, язык можно сломать (Касан теперь зовется Тпруглышжныщлыжи Ыштхблынштны — и это не самое крутое имя, у Чайника еще лучше), поэтому буду их называть, как помню и как вижу и чувствую со скамейки: Касан, Чайник, Тпрун, Краковяк, Шустряк, Горбыль, Кочедык и т. д. <...> Хорошо спрессовали, забрали. Входим в «оборотень»! Фон Базиль выдал длинный пас Стреме, тот ушел по краю, дал по тормозам, включил импульс, раздвоился... Теперь «крест»... Чайник бросился, но на псевдо-Стрему... Гол! Быстрый красивый гол! Стрема огорчил Чайника на 9-й мин. Отлегло от сердца. Ванька Стуло показывает Лобану большой палец вверх. Лобан кричит: «Хвались, идучи с рати!» <...> Приобы отчаянно атакуют, но сбиваются в навал. Управление фуфайками у них не ахти. Прямолинейны, но пока успевают. Ираклий ломает волны. Стрема нюхает цветочки. Пусть. Фонарь. Контратака. Что-то будет. <...> Стрема забивает! 2:0. Гол для учебника. Стрема молодец, но Фонарь, Фонарь каков! От Фонаря вся игра! <...> Чайник мандражирует. Приобы лезут на рожон. Пока все просто, даже «оборотень» не нужен.