— Пятнадцать секунд я не дышал носом. По инструкции.
— Вкусовые ощущения?
— Ротом тоже не дышал. По инструкции.
— Ртом! — обозлился дженераль. — Хоть что-нибудь! Где ты был 44 минуты?
— 14 секунд, — поправил Брагин.
— О чем думал 14 секунд? Мысли были?
— Бетон.
— Что?
— В голове был бетон.
— Хоть что-нибудь было?!
— Ноль.
— Подождите, дженераль, — сказал академик Капельцын и взял опросный лист. — Вернемся к началу. К первому слову. Вы спросили: что? Брагин ответил: ноль. Потом он часто повторял: ноль. Может быть, это и есть ответ?
— Не понимаю, — сказал дженераль.
— Вы видели НОЛЬ? — спросил Капельцын Брагина.
Брагин задумался и ответил:
— Ну... да. Ноль. Круги в глазах.
— Ага! Опишите эти круги. Цветные? Какие?
— Это был один круг. Ноль, но какой-то странный, заковыристый, — и Брагин провел пальцем перед собой какую-то закорюку.
— Нарисуйте этот НОЛЬ! — вскричал дженераль.
— Не могу, руки дрожат.
Дженераль понял намек:
— Налейте ему еще!
Брагин выпил еще сто грамм, взял карандаш и неуверенно нарисовал на опросном листе компьютерную закорючку:
— Запускай! — заорал мне через всю «дыню» дженераль ГуСин. — Запускай Племяша! Нам ответили!
46—60-я минуты.
МАТЧ СМЕРТИ.
ВТОРОЙ ТАЙМ. ОТ ЛОБАНА. Конечно, Войнович что-то наговорил своим в перерыве. Посмотрим, что он там придумал. <...>
Мы прижаты к воротам, Макар взял два трудных мяча, но скоро приобы выдохнутся, долго носиться на таких скоростях невозможно. <...>
Приобы применяют прессинг и успевают возвращаться. Ощущение, что их раза в два больше на полигоне, чем нас. Мне это напоминает вертушку из оборотня, но не очень умелую. Макар в течение двух минут отбивает три мертвых удара. Что-то мне все это перестает нравиться. <...>
Ираклий ловит приобов на контратаке, пасует Стреме, тот принимает мяч один на один с Чайником, сзади его косят по ногам, Стрема падает, но успевает протолкнуть мяч за рамку. 4:0.
Арбитр удаляет защитника приобов. Все хорошо. Но Стрему уносят с полигона. Вольф сигналит: замена! У Стремы тяжелый перелом ноги. Хорошо. Щас. Выпускаю Костанжогло в старой фуфайке. Только его, Костолома. Больше некого. <...>
Приобы начинают с центра, и сразу жуткая повальная драка — хавбек приобов бьет Костанжогло ногами в живот. Ногами в живот — это хамство. Костанжогло корчится на поляне, фон Базиль отвечает сопернику ударом в лицо, рев трибун, конная полиция, матч остановлен, драка продолжается. Арбитр удаляет хавбека приобов и фон Базиля. «Мне все это что-то не нравится», — говорит Мазила. <...>
Касанидис забивает нам гол после типичного креста с вертушкой из оборотня. 4:1. Они, кажется, нащупали Игру, они уже знают, что надо делать. Я командую Мазиле, он бежит к рамке, кричит Макару: «Пора!» Ребята спешно перестраиваются, переходят в сигму-оборотня. Невнятно, неуверенно. Костанжогло выпадает в осадок, Вольф над ним, ладно, вернется, будет блуждать, но ведь еще не хватает Стремы и фон Базиля, на правом крае какая-то рваная черная дыра. Плохо. <...>
Нет, хорошо! Нифуяся забивает невозможный гол карамболем из этой самой рваной дыры!!! 5:1.
Приобский Хант рвется на полигон. Телохранители успокаивают, удерживают его. Хант дерется с телохранителями. Президент д'Эгролль сплевывает себе под ноги. Очень красиво.
Костолом возвращается, но вряд ли сможет толком играть — у него перелом ребра, пусть он торчит где-нибудь сбоку, на подхвате. Приобам пора сдаваться или показать, что они смирились. Опять этот Шустрый. <...> Опять вертушка, Макар выходит из рамки, жестокое нападение на Макара, разбито лицо, рассечена бровь, Костанжогло безжалостно мстит нападавшему, в больнице этот Шустрый придет в себя. Удаление Костолома. Вольф приводит Макара в чувство, будет стоять. Все равно — заменить некем.
Мне показалось?.. Нет, не может быть... Фальшивка?! Ребята имитируют игру, имитируют желание играть, имитируют активность? Никто не берет на себя ответственности. Пасы поперек и назад при общей невразумительной беготне.
БЕЛАЯ НОЧЬ.
<...> Запуск Племяшина состоялся, как и было запланировано, на первой минуте второго тайма. Макар с Ираклием не сдают Матч. Хантские войска подняты по боевой тревоге и берут нас в кольцо. Это уже не охрана, это котел. Дядя Сэм отправился на переговоры с хантским послом.
61—75-я минуты.
МАТЧ СМЕРТИ.
ОТ ЛОБАНА. Не игра, а мельница. Нас бьют почем зря и по чем видят. Войнович, кажется, подсказал в перерыве единственно верный план игры — нет, не план игры, а план спасения от секир башка — избиение нас. Мельница. Нас калечат. Арбитр мог бы прервать матч, но, разумеется, не Такой Матч; Матч Смерти остановить нельзя, ни один арбитр не в силах остановить Смерть, разве что тот арбитр, имя которого я уже боюсь упоминать. Пропади он пропадом этот арбитр со своим футболом!