БЕЛАЯ НОЧЬ.
ОТ БЕЛ АМОРА. Дядя Сэм арестован. Сняли с него подтяжки; стоит рядом с хантским послом, придерживает руками брюки. Мы взяты в тройное окружение. Кольцо вокруг нас угрожающе сжимается. Что там у них — примитивные танки и автоматы Калашникова? Этот котел из трех дивизий наш спец-отряд мог бы размести в три минуты, но мы умышленно безоружны.
Прерванное на полуслове сообщение: Западный комплекс уже захвачен, арестованы все — дженераль Гу-Син, Брагин, академик Капельцын, все. «Будем живы, не помрё...»
Еще сообщение с Запада: оказывается, захвачены не все, морячки не сдаются! Адмирал Поплавко на всю Вселенную:
— Флот пропьем, но не сдадим!
Наверно, он хотел сказать «взорвем», но оговорился.
Ираклий с Макаром должны сдать Матч Смерти! Передать Лобану открытым текстом: сдать игру! Это приказ!
Нас глушат, приказ Лобану не передан.
75—90-я минуты.
МАТЧ СМЕРТИ.
ОТ ЛОБАНА. За 15 минут до конца все еще 5:1. Все наши старички уже стоят. Их бьют — удары с оттяжкой, как плетью. <...>
Приобов вдвое больше, они научились «оборотню» в процессе игры. Замкнули кольцо, стали в хоровод и бьют. <...>
Попали. 5:2. Макар не виноват, били в упор.
Через две минуты 5:3. <...>
Прорвало плотину, сливай воду.
За три минуты до конца — 5:4.
Приобов уже не остановить. Их больше. Их много. Они забьют еще один гол. Я уверен, что они успеют забить этот гол. Я даже болею за них. <...>
Касан забивает гол.
5:5.
БЕЛАЯ НОЧЬ.
ОТ БЕЛ АМОРА. Сорок пять минут истекло. Племяшина нет. Взрыва нет. У нас ничего не происходит. Хантский посол расстегивает пуговицу на животе и выхватывает кинжал. В случае конца Вселенной он сделает себе харакири. Вряд ли успеет. <...>
Пришло сообщение: в Матче Смерти счет 5:5. Как видно, Макар с Ираклием взялись за дело. Назначено дополнительное время. Хантский посол прячет кинжал, снимает одно кольцо окружения и отдает дяде Сэму подтяжки.
ПЯТИМИНУТНЫЙ ПЕРЕРЫВ.
МАТЧ СМЕРТИ.
Приобский Хант сидит в кресле, его телохранители утирают кровавые сопли. Президент д'Эгролль вернулся в ложу.
В ангар не уходили, повалились прямо на полигоне. Теперь надо играть на зубах. Наши железнодорожные негры совсем плохи, кровавые пузыри на губах. Нифуяся им не помощник. Все сдохли. Но и приобам настал конец. У Шустряка хлещет кровь изо рта. Войновича, кажется, хватил удар, доктор Вольф при нем. И посматривает на меня. Теперь будем играть до первого гола. Меня качает вверх-вниз и туда-сюда... Ко мне спешит доктор Вольф... Все кончено. В меня закрадывается страшное подозрение. Нас кто-то продал, предал, сдал игру Приобскому Ханту! Не знаю кто. Президент?! <...>
Это конец.
БЕЛАЯ НОЧЬ.
Нештатная ситуация: Саши Племяшина нет вот уже пять минут.
Взрыва нет.
Кажется, это в самом деле конец.
ДОПОЛНИТЕЛЬНОЕ ВРЕМЯ.
ПЛЕЙ-ОФФ.
ГОЛ СМЕРТИ.
БЕЛ АМОР. Это был еще не конец, а тяжелый инфаркт у Лобана, — хорошо, что доктор Вольф был недалеко, обоих Главных тренеров — Лобана и Войновича увезли в Федеральный госпиталь, и они не увидели ни гола смерти, ни конца Вселенной, им уже было все равно.
СТЕПАН МАЗИЛА. Лобана увезла «скорая», и я на 11 минут сделался Главным тренером. Началась ненавистная мне обвальная игра, когда атакуй-не-атакуй, все равно получишь.
Нужно забить, а как забить — никто не знает, все куда-то несутся, сломя голову. Даже Ванька не усидел в центре притяжения, а пошел, пошел — куда ты пошел?! — пошел разбрасывать протуберанцы. Никто из наших уже не играл, а только гоняли (ползали!) по полигону и пинали эту несчастную планету. Пробовали играть от Фонаря, но и Фонарь уже не светил. Президент д'Эгролль сидел без лица. Приобы были не лучше. Хуже. Приобского Ханта тоже не было видно — над его креслом суетились белые халаты.
ГОЛ СМЕРТИ.
ОТ СТЕПАНА МАЗИЛЫ. Гол смерти — я уже подозревал, что этим голом все закончится, — мы пропустили бестолковый, — как раз то редкое происшествие, когда Макар с Ираклием «пустили бабочку». Сейчас об этом я говорю спокойно, потому что этот пропущенный гол по сравнению со взрывом Вселенной не кажется мне какой-то уж трагедией; этот гол, забитый на 11-й минуте дополнительного времени Матча Смерти, прозвучал (если только гол может прозвучать, — думаю, может!) одновременно со взрывом Анти-Вселениой.