Я немедленно согласился.
Дженераль надел шляпу, застегнул пальто и сказал:
— Заходи как-нибудь, не забывай стариков. Memento vivere!
Я переспросил.
— Помни о жизни, — перевел дженераль.
Надо будет подучить латынь, подумал я и пообещал обязательно зайти как-нибудь. Дженераль так обрадовался, что у меня даже слезы навернулись. Он поднял в древнефутбольном приветствии сжатую в кулак руку и сказал, прощаясь:
— Вперед, конюшня!
— Вперед, дженераль! — ответил я и смахнул слезу».
POST SCRIPTUM. Все вымышленные действующие лица в этих отчетах имеют своих прототипов и не являются вымышленными, а все случайные совпадения событий в пространстве—времени с событиями во времени—пространстве только кажутся случайными.
POST POST SCRIPTUM. О'к. Бог с ним, с футболом, пора о душе подумать. Единственное утешение — ну, не стали мы чемпионами Вселенной, зато спасли ее! Я очень надеюсь, что мы все же спасли Божественную Вселенную, а не ее чертову противоположность. Не знаю, не знаю... Надеюсь. Многие участники Проекта еще живы-здоровы, наша Вселенная не лопнула, не сдулась, не превратилась в сморщенный презерватив. Красное Смещение цветет и благоухает, у приобов недавно был праздник, то бишь, траур — похоронили Приобского Ханта с футбольными почестями, избрали Президентом Войновича. «Дыня» исчезла, Вселенная расширяется, все в порядке.
Цела ли Та, Противоположная? Не знаю. Помилуй меня, Господи, за грехи мои, а особенно за мое богохульство, если таковое случалось! Дай мне знак, что ты все видишь и не сердишься на меня, Боже! Один лишь знак, один маленький знак, всего лишь одну закорючку, чтобы я догадался, Б@же!
ПЛАНЕТА БЕЛ АМОР
ЭПИЛОГ ЧЕРЕЗ ДЕСЯТЬ ЛЕТ
«Иногда писательская работа напоминает охоту молодого неопытного льва на антилопу гну», — говорил один очень хороший писатель.
Мало ли что говорят хорошие и даже очень хорошие писатели... Они много чего говорят.
Высоко над молоденьким баобабом медленно пролетает космический челнок, надвое разрезая небо белоснежной инверсионной полосой. Над саванной рассыпается прах бригадного дженераля Бел Амора. Потом челнок совершит посадку, и здесь, под баобабом будет установлен скромный обелиск с соответствующей надписью в честь человека, спасшего однажды Вселенную от светопреставления.
ЭПИЛОГ ЧЕРЕЗ ТЫСЯЧУ ЛЕТ
Молодой (зеленый, салага) лев выгнан из прайда без выходного пособия — этот крепкий, уверенный в себе, но неумелый акселерат не нужен прайду, он мешает старому льву-вожаку своими сексуальными притязаниями. Что поделаешь, Природа. Она заставляет салагу начать самостоятельную жизнь.
Днем стада антилоп гоняют по Саванне пыль, перемешанную с прахом бригадного дженераля Бел Амора; ночью Саванна содрогается от львиных ревов и рыков, совсем не похожих на визги майских котов. Во тьме светятся желто-зеленые глаза. Утром старый ободранный лев бредет к Водопою. Несчастный зверь дрожит, еле стоит на ногах, шумно лакает, воняет, кости ходят под кожей, без ветра качается, чуть не свалился в реку.
«Осторожно, здесь крокодилы», — напоминает ему Водопой, хотя крокодилы на львов не охотятся, у крокодилов своя, хладнокровная биологическая ниша. Просто надо быть осторожным — эта зубастая ниша может пребольно цапнуть. Всегда надо быть настороже, кругом сплошное зверье. Даже свои — молодые гордые львы, полные сил после бессонной ночи, посматривают на старца свысока, даже как бы не замечают, даже с ленивой брезгливостью встают и уступают дорогу, чтобы не заразиться от него старостью и бессилием. Но в реальности все обстоит наоборот — главный здесь именно он, этот старик и есть первый любовный производитель, он никого не подпускает к красивой львице. Дело происходит на полянке в лесу на краю Саванны. У львицы началась течка, она ненасытна, она мурлычет, катается в траве и требует, требует, давай, давай, еще, еще, еще, и старый лев не смеет отказать, он, дрожа, взбирается к ней на спину и начинает пилить, пилить, пилить — две недели такой каторги и, кажется, старому льву конец, но он не уступает красавицу львицу молодым львам, которые стерегут по краям поляны каждое его движение, но как бы не видят счастливых молодоженов, а смотрят вдаль и ждут, когда же этот старый хрыч сдохнет? Старый лев опять плетется к Водопою, лакает водички и бегом возвращается к ненасытной львице, которую молодежь не смеет в его отсутствие не то что тронуть, а даже подойти и понюхать. Но горе старому льву, если он не справится с супружескими обязанностями, если львица останется недовольна — молодые загонят, загрызут, зацарапают, в лучшем случае выгонят к чертовой матери.