- Моя фамилия - Блад, Питер Блад. К вашим услугам.
- А… ага… Припоминаю вашу фамилию. Вы служили во французской армии, не так ли?
Если Блад и был удивлен, то не показал этого:
- Да, служил.
- Так, так… Лет пять назад, или около того, вы были в Танжере?
- Да, я знал вашего полковника.
- Клянусь честью, я помогу возобновить это знакомство! - И капитан неприятно засмеялся. - Как вы здесь очутились?
- Я врач, и меня привезли сюда для оказания помощи раненому.
- Вы - доктор?
В голосе Гобарта, убежденного в том, что Блад лжет, прозвучало явное презрение.
- Medicinae baccalaureus, - ответил Блад латинским термином, означавшим в переводе «бакалавр медицины».
- Не тычьте мне в нос вашим французским языком! - свирепо закричал Гобарт. - Говорите по-английски!
Улыбка Блада раздражала и бесила капитана.
- Я - врач, практикующий в городе Бриджуотере.
Гобарт криво усмехнулся:
- А в этот город вы приехали из Лаймского залива [8], сопровождая вашего приблудного герцога?
Насмешливая улыбка скользила по губам Блада.
- Если бы ваш ум был бы так же остер, как громоподобен ваш голос, то вы давно уже были бы великим человеком.
Драгун на мгновение потерял дар речи, и на лице его выступил густой румянец.
- Вы убедитесь, что я достаточно велик, когда вас повесят! - прохрипел он злобно.
- Не сомневаюсь, - спокойно сказал Блад. - У вас и внешность и манеры палача. Однако если вы попрактикуетесь в вашем ремесле на моем пациенте, то этим самым завяжете петлю на собственной шее. Он не принадлежит к категории людей, которых вы можете вздернуть, не задавая вопросов. Он имеет право требовать суда, суда пэров [9].
- Суда пэров?
Капитан был ошеломлен этими двумя словами, подчеркнутыми Бладом.
- Разумеется. Любой человек, если он не идиот или не дикарь, прежде чем посылать человека на виселицу, спросил бы его фамилию. Этот человек - лорд Гилдой.
Тут раненый пошевелился и слабым голосом произнес:
- Я не скрываю своей связи с герцогом Монмутским и готов отвечать за все последствия. Однако, с вашего разрешения, я буду отвечать за эти последствия перед судом пэров, как правильно заметил доктор.
Он умолк, и в комнате воцарилось молчание. Как у многих хвастливых людей, в натуре Гобарта таилась значительная доля робости, и сообщение о титуле раненого разбудило в нем это чувство. Будучи раболепствующим выскочкой, он благоговел перед титулами. Но наряду с этим капитан трепетал и перед своим полковником, потому что Перси Кирк не прощал ошибок своим подчиненным.
Жестом руки Гобарт остановил своих людей. Он должен был все обдумать и взвесить. Заметив его нерешительность, Блад добавил еще один аргумент, давший Гобарту пищу для дополнительных размышлений:
- Запомните, капитан, что лорд Гилдой имеет в лагере тори [10] друзей и родственников, которые не преминут сказать кое-что полковнику Кирку, если с его светлостью обойдутся, как с обычным уголовным преступником. Будьте осторожны, капитан, или, как я уже сказал, нынче утром вы сплетете веревку себе на шею.
Капитан Гобарт с презрением отмахнулся от этого предупреждения, хотя на самом деле и учел его.
- Возьмите кушетку! - приказал он. - И доставьте на ней арестованного в Бриджуотер, в тюрьму.
- Он не перенесет этого пути, - запротестовал Блад. - Его нельзя сейчас трогать.
- Тем хуже для него. Мое дело - арестовывать мятежников! - И жестом руки он подтвердил ранее отданное им приказание.
Двое из его людей подняли кушетку и направились с ней к двери. Гилдой сделал слабую попытку протянуть Бладу руку.
- Я ваш должник, доктор, - сказал он, - и если выживу, то постараюсь заплатить этот долг. Вместо ответа Блад только поклонился, а затем сказал солдатам:
- Несите осторожно, ибо от этого зависит его жизнь.
Как только Гилдоя унесли, капитан оживился и, повернувшись к Бэйнсу, спросил:
- Ну, кого еще из проклятых мятежников вы укрываете?
- Больше никого, сэр. Его светлость…
- Мы уже разделались с его светлостью. А вами займемся, как только обыщем дом, и, клянусь богом, если вы мне лжете…
Он прорычал соответствующее приказание своим драгунам: трое из них тут же вышли в соседнюю комнату, откуда через минуту послышался производимый ими грохот. Между тем капитан внимательно осматривал комнату, простукивая панели рукояткой пистолета.
Блад, считая, что ему не следует здесь больше задерживаться, сказал, обращаясь к Гобарту:
- С вашего разрешения, хочу пожелать вам всего хорошего, капитан.