– Еще бы не знать! И, если только это васъ интересуетъ,– любезно отозвался докторъ,– готовъ подѣлиться съ вами моими знаніями. Вотъ факты: китовъ, раненыхъ въ Девисовомъ проливѣ, нѣсколько времени спустя убивали по близости береговъ Монголіи, причемъ въ тѣлѣ ихъ еще торчали европейскія остроги.
– Если они не обогнули мысъ Горнъ или мысъ Доброй Надежды, то по необходимости должны были обойти вокругъ сѣверныхъ береговъ Америки. Это неопровержимо, докторъ,– замѣтилъ Шандонъ.
– Но для того, чтобы вполнѣ убѣдить васъ, любезный Шандонъ,– улыбаясь сказалъ Клаубонни,– я могъ-бы представить и другіе факты, напримѣръ, присутствіе въ Дэвисовомъ проливѣ большаго количества плавучихъ деревьевъ, лиственницъ, тополей и другихъ древесныхъ породъ, свойственныхъ. тропическимъ странамъ. Извѣстно, что гольфстремъ не позволилъ-бы этимъ деревьямъ достигнуть пролива; но если они выходятъ изъ него, то попасть въ него могли только чрезъ Беринговъ проливъ.
– Я вполнѣ убѣжденъ, докторъ; впрочемъ, трудно было быи оставаться неубѣжденнымъ въ виду доводовъ, представленныхъ такимъ человѣкомъ какъ вы.
– Кстати,– сказалъ Джонсонъ,– вотъ предметъ, который: разрѣшитъ наше недоумѣніе. Я вижу въ морѣ довольно большихъ размѣровъ дерево, и если г. Шандону угодно будетъ позволить, мы поднимемъ на бортъ этотъ деревянный стволъ и спросимъ у него, какъ называется страна, въ которой онъ родился.
– И отлично! – вскричалъ докторъ. Сначала правило, затѣмъ подтверждающій его фактъ.
Шандонъ отдалъ соотвѣтствующее приказаніе, и бригъ направился къ указанному дереву, которое не безъ труда было поднято на бортъ.
То былъ стволъ краснаго дерева, до самой сердцевины источенный червями, безъ чего онъ, впрочемъ, и не могъ бы плавать по водѣ.
– Вотъ убѣдительнѣйшее доказательство! съ восторгомъ вскричалъ докторъ. Дерево это не могло быть занесено въ Дэвисовъ проливъ теченіями Атлантическаго океана; съ другой, стороны, рѣки Сѣверной Америки тоже не могли занести его въ полярный бассейнъ, потому что красное дерево ростетъ только подъ экваторомъ. Ясно, какъ Божій день, что оно прямехонько изъ Берингова пролива. Впрочемъ, посмотрите, господа, на этихъ червей: они водятся только въ теплыхъ странахъ.
– Это опровергаетъ мнѣніе людей, недопускающихъ существованіе знаменитаго прохода.
– Это положительно убиваетъ ихъ! – вскричалъ восторженно докторъ. Я постараюсь начертить маршрутъ этого дерева. Оно занесено въ Тихій океанъ какою нибудь рѣкою Панамскаго перешейка или Гватемалы; теченіе увлекло его вдоль береговъ Америки до Берингова пролива, и волей-неволей дерево вошло въ полярныя моря. Принимая во вниманіе то обстоятельство, что дерево не очень старо и не пропитано водою, можно думать, что стволъ этотъ недавно покинулъ свою родину и благополучно преодолѣлъ препятствія, полагаемыя цѣлымъ рядомъ проливовъ, ведущихъ въ Баффиново море. Подхваченное сѣвернымъ теченіемъ, дерево прошло Дэвисовъ проливъ и, наконецъ, попало на бортъ Forward'а, къ вящей радости доктора Клоубонни, который проситъ у г. Шандона позволенія сохранить на память кусокъ этого пловца.
– Сдѣлайте милость,– сказалъ Шандонъ. Но позвольте мнѣ, въ свою очередь, сказать вамъ, что вы не будете единственнымъ обладателемъ такого рода находки. Губернаторъ датскаго острова Диско…
– У береговъ Гренландіи,– продолжалъ докторъ,– имѣетъ столъ, сдѣланный изъ дерева, добытаго изъ моря при такихъ же условіяхъ, при какихъ добытъ нами стволъ краснаго дерева. Не стану спорить. Но я не завидую сѣверному сановнику, потому что, не будь это только сопряжено съ затрудненіями, я могъ-бы отдѣлать цѣлую спальню такимъ деревомъ.
Всю ночь съ среды на четвергъ дулъ сильный вѣтеръ, «drift wood»[10] встрѣчался чаще. Такъ какъ сосѣдство береговъ представлялось опаснымъ въ эту пору года, когда льды встрѣчаются въ большомъ количествѣ, то Шандонъ приказалъ убавить паруса и Forward пошелъ нѣсколько медленнѣе.
Термометръ опустился ниже точки замерзанія. Шандонъ приказалъ выдать экипажу теплую одежду: шерстяныя куртки и панталоны, фланелевыя фуфайки и особаго рода теплые чулки, какіе носятъ норвежскіе крестьяне. Каждый матросъ былъ снабженъ кромѣ того морскими непромокаемыми сапогами.
Что касается Капитана, то онъ довольствовался своею природною шубою. Повидимому, онъ мало былъ чувствителенъ къ перемѣнамъ температуры и, по всему вѣроятію, ему не разъ уже приводилось извѣдывать подобнаго рода случайности. Впрочемъ, въ качествѣ датской собаки, онъ и не имѣлъ права быть черезчуръ взыскательнымъ. Его рѣдко видывали, такъ какъ онъ почти постоянно держался въ самыхъ темныхъ мѣстахъ брига.