С этого момента им всецело овладело одно только желание, именно поймать Рао и посадить его на кол… Как он смел претендовать на руку Ситы… Самой прелестной девушки в Индии… ангела грации, красоты, кротости!.. Этот Рао если избегнул кола, то не избегнет виселицы.
Таковы были размышления капитана. Но если вас удивляет то участие, которое он принимал в судьбе молодой девушки, о которой он накануне никакого понятия не имел, не зная ее имени и не видя лица ее, то я вам на это отвечу, что он был человеком мгновенного, первого впечатления, обожавшего приключения, не будучи вместе с тем ни на волос искателем приключений. Во всяком случае, его увлекала мысль быть покровителем молодой, преследуемой красавицы принцессы и в особенности преследуемой англичанами. В силу этого он сказал:
— Государь Голькар, я полагаю, что предстоит принять одно только решение, а именно отложить на другое время нашу охоту на носорога, а теперь заняться преследованием Рао, пока нам не удастся убить его. Полагаю, что он еще не далеко отсюда.
— Увы! Я об этом уже думал, но он уже на девять часов выиграл время и несомненно уже присоединился к английской армии… Нет, лучше будет, если поступим, как я хочу… Я уже отдал распоряжения относительно охоты. Мы отправимся около шести часов, потому что в этот час солнце всходит, а позднее жара становится невыносимой. Мы оставим мою дочь здесь, во дворце, под надежной охраной, потому что Рао, наверно, имеет здесь сообщников, и возвратимся обратно к десяти часам… В это время Али останется во дворце, а Сугрива побродит по окрестностям и что-либо разузнает.
— Но, — заметил Коркоран, — если чего-либо опасаетесь, так что же нас заставляет охотиться на носорога именно сегодня.
— Мой дорогой гость, — возразил Голькар, — последний в роде Раггуидов не хочет погибнуть, если ему суждено погибнуть, спрятавшись внутри дворца, как медведь в берлоге. Такого примера не подавал мой предок Рама, знаменитый победитель Раваны, государя демонов.
— В таком случае, — отвечал Коркоран, которого невольно тяготило предчувствие чего-то неприятного, — в таком случае, по крайней мере, позвольте мне оставить при вашей дочери телохранителя более надежного и более грозного, чем Али и весь гарнизон Бхагавапура.
— Кто же этот друг, такой надежный и такой грозный?
— Понятное дело Луизон!
В это самое время тигрица, понимая, что говорят о ней, встала на задние лапы, а передними лапами оперлась на плечи капитана.
В эту минуту пришла Сита.
— Дорогое дитя мое, — сказал, обращаясь к дочери, Голькар, — завтра, очень рано утром, мы отправляемся охотиться на носорога…
— Конечно, со мною? — прервала Сита отца.
— Нет, дорогая! Ты останешься во дворце. Этот изменник Рао со своими всадниками рыскает, быть может, в окрестности, и я не хочу тебя подвергать встрече с ним…
— Но отец, — возразила Сита, очевидно, желавшая доставить себе удовольствие поохотиться, — ведь вам же известно, что я превосходно езжу на лошади, и притом я ни на секунду не буду расставаться с вами.
— Мне кажется, — добавил Коркоран, — что ваша дочь, оставаясь с нами, была бы в большей безопасности… Я вам обещаю зорко охранять ее, и в случае встречи с Рао, я предоставлю его зубам Луизон.
— Нет, — возразил старик, — встреча всегда и, во всяком случае, дело слишком рискованное… а потому я охотнее принимаю ваше предложение оставить ей Луизон в качестве телохранителя.
— Как! — воскликнула Сита, радостно хлопая ладонями. — Так вы, сударь, на целый день оставляете мне Луизон?
— Я бы вам ее отдал навсегда, если бы мог допустить, что она на это согласится; но она немножко капризна и никогда не хотела слушать кого-либо другого, а только меня одного… Итак, Луизон, до моего возвращения вы исключительно принадлежите этой прелестной принцессе… Смотрите, охраняйте ее заботливо… если кто-либо с ней заговорит, вы должны зарычать; если же кто-либо ей не понравится, вы его скушаете за завтраком. Если она захочет погулять по саду, вы должны ее сопровождать, и всегда должны к ней относиться, как к вашей государыне и госпоже… Хорошо ли понимаете все ваши обязанности?
Луизон попеременно поглядывала то на Коркорана, то на Ситу и радостно покрикивала.
— Вы меня поняли, Луизон? — продолжал капитан. — В доказательство того, что вы меня поняли, лягте у ног принцессы и поцелуйте ей руку.
Луизон тотчас легла у ног Ситы и, отвечая на ласки ее, лизала немного жестким языком руки принцессы.
— Такой охранитель, — продолжал капитан, — может заменить целый эскадрон кавалерии по бдительности и храбрости; что же касается понятливости, она прямо равных себе не имеет… она не бывает оплошна и нескромна… она не любит пустой лести… она отлично умеет отличать истинных друзей своих от тех, кто стремится только обмануть ее; она не лакомка и кусок сырого мяса ей достаточен… Наконец, у нее особый, замечательный такт распознавания людей, и сотню раз она меня избавляла от нескромных расспросов только тем, что очень кстати рычала.