— Эта информация строго конфиденциальная, только — между нами! — не приминула предупредить меня Юля.
К военным морякам я никогда никакого отношения не имел. С чего бы мог кто-то интересоваться моей анкетой? И тут, будто на киноэкране мне увиделась не худшая забегаловка на бульварчике близ Петровских ворот, оскаливший клыки Тимоша, готовый, как показалось, кинуться на адмирала, и удаляющаяся спина оскорбленного мужа «Рязани». Она ведь потом говорила что-то такое… вроде бы он собирается подложить под меня свинью. Чего ждать и откуда?
— А-а, бог не выдаст, свинья не съест, сказала Юля — не бери в голову и не расстраивайся раньше времени. Придумаем что-нибудь.
Наверное в моем возрасте не фасон декламировать перед дамами чужие стихи, впрочем, и свои — тоже. Но тут как-то совершенно непроизвольно получилось, как всплеск из подкорки: «Я хочу быть понят родной страной, а не буду понят, так что ж, пройду над родной страной стороной, как проходит косой дождь».
— Скажите пожалуйста, какая разносторонность! Этот хулиган и бабник, оказывается, еще и лирик, — с усмешкой заметила Юля.
Надо было как-то подзажаться, чтоб не расползтись в переживаниях, предчувствиях и прочей чертовщине. Вот я и пошел к Игорю Александровичу и попросился слетать на учебно-тренировочной пилотажной машине, что стояла около нашего ангара, вроде бы безо всякого дела.
Шефа я перехватил на стоянке и попросил:
— Игорь Александрович, разреши слетать на «малыше», — тут я махнул рукой в сторону ангара, — есть потребность поразмяться.
— Чего? Потребность есть… Пошли. — И он молча зашагал к административному корпусу, ничего более мне не говоря и ни о чем не спрашивая.
Только перед самой дверью Александрова сказал:
— Ладно, слетаешь. А задание получишь от Александрова. Кроме хозяина кабинета там оказалась молодая женщина. Откровенно говоря, я ее толком и не разглядел сначала.
— Вот вам, Мирон Иванович, — говорит Игорь Александрович, — летчик-инструктор, — тут он показал на меня, — а я, с вашего разрешения, пойду готовиться к вылету по своей работе.
Не очень понимая, что происходит, какая кошка пробежала между моими начальниками — держались оба вполне корректно, старались не показать вида, я ждал что же произойдет дальше. Александров отпустил Игоря Александровича готовиться к его полету и, когда мы остались одни, то есть — втроем, сказал:
— Познакомьтесь, — он назвал меня, а потом объяснил: — это Валентина Пономарева, пилот Центрального аэроклуба. У нас есть идея подготовить Валю, я уж, с вашего разрешения, не стану величать такую молоденькую девушку по отчеству, подготовить Валю к вылету на нашей машине. Если все пойдет удачно, а я полагаю, так оно и должно быть, мы ее выпустим на побитие рекорда скорости. Но сперва надо соблюсти формальность. Вас, Робино, попрошу проверить технику пилотирования у Вали. Машина подготовлена, ждет около ангара. Вот и весь разговор пока.
Пока мы шли к самолету у меня хватало времени рассмотреть пилотессу повнимательнее. Она была среднего роста, вполне плотного сложения, внешне — не из красавиц, но и не мордоворот, довольно заурядная особь женского пола. На ней были суконные брюки, затянутые широким армейским ремнем, поверх бежевого свитера — сильно потертая пилотская кожаная куртка. Перед самолетом я спросил:
— На такой машине раньше вылетали?
— Летала.
— Когда в последний раз?
— Вчера, ближе к вечеру.
— Вот и отлично, значит все должно быть ясно. Взлетим, наберете тысячу пятьсот метров, старайтесь выдерживать режим набора возможно строже. На заданной высоте развернетесь на сто восемьдесят градусов и у границы аэродрома, над пересечением шоссе и реки, пилотируйте. Покажете, что умеете, что вам самой захочется. Особенно усердствовать не надо. Вопросы есть?
Вопросов у Пономаревой не оказалось.
Прежде чем надеть парашют, пилотесса туго затянула свой армейский ремень, и я сообразил — будет поражать меня перегрузками. Ну что ж. Посмотрим, посмотрим.
Кто выбирал Пономареву в претендентки на мировую рекордсменку и по каким параметрам, я не знал, да и не очень это меня интересовало. Слетав с ней, я понял — летает она сверхотлично, так могу сказать. Что особенно понравилось — не суетится. Каждую фигуру она исполняла чисто, в хорошем темпе, фиксировала начало и конец, будь то «бочка» или «ранверсман». Отпилотировав, доложила по переговорному устройству: