- Ты его замучил, - вмешался Карандаш. - Нельзя так учить, все в один день! Мальчик все перепутает!
- Вот-вот, - обиделся учитель. - Мне говорил, а сам что делаешь? Мешаешь воспитывать! Я тебе советую...
- Ты сначала сам нарисуй такого мальчика, потом советуй, - перебил Карандаш. - Мне кажется, у него даже голова заболела!
- Заболела! - весело повторил мальчик.
Тогда и Карандаш и Самоделкин подбежали к нему, стали щупать голову мальчика, ахать и охать.
- Просто ему жарко, - сказал Самоделкин.
- Жарко, - подхватил мальчик.
- Надо что-то придумать! - заволновался Самоделкин.
- Я нарисую снег. Мальчику будет прохладней, - решил художник.
А между тем и в самом деле было очень жарко. Цветы на бульваре перестали пахнуть. Летнее солнце так нагрело улицы, каменные дома, что все окна в городе блестели жарким огнем. Автомобили-фонтаны ездили по городу, поливали мостовые, тротуары, газоны, деревья, мальчишек. А взрослые смотрели на них и почему-то вздыхали.
Самоделкин тоже нагрелся - ведь он был железный.
- Ты горячий, как утюг, - сказал Карандаш, рисуя белый снег на зеленой травке.
- Чудо! Чудо! Смотрите, снег! - закричали вдруг на бульваре мальчишки. - Настоящий снег!
- Невероятно! - сказали прохожие. - В самом деле снег! Просто чудо!
Снег лежал чистый, прозрачный, белый-белый, очень холодный! Рядом шуршали зелеными листьями деревья, на клумбах цвели горячими огоньками яркие цветы. Люди вздыхали от жары, обмахивались носовыми платками, газетами. У продавщиц мороженого таяло в ящиках эскимо. А тут искрился на солнце крепкий льдистый снежок. Настоящий снег! Его трогали пальцами, гладили, улыбались ему. Фотолюбители снимали снег на цветную пленку. Один художник-любитель тут же стал писать картину под названием: "Летний снег". И все были рады. Всем как будто стало прохладнее.
Подошла тетя в белой косынке, в белой куртке, с белым ящиком на ремне через плечо, посмотрела на снег, потом на Карандаша и ахнула:
- Где же ты его достал, такую радость? У меня мороженое тает! Лед на базе кончился! "Ну, - думаю, - пропала. Погибнет мороженое!" Вдруг слышу, кричат: "Снег, снег!.."
Она поставила ящик в свежий хрусткий снежок. Потом вынула завернутое в серебряную запотевшую бумажку эскимо и дала Карандашу, Самоделкину и Прутику.
- Берите, милые, гостинчик. Берите, не стесняйтесь...
Это была Продавщица мороженого.
Если бы кто-нибудь остановил ее в ту минуту и рассказал ей, какие беды принесет Карандашу и Самоделкину эскимо на палочке, она, веселая Продавщица, никогда и ни за что не дала бы Карандашу мороженого.
К сожалению, никто ничего не сказал, и Карандаш мигом уплел мороженое и облизал палочку.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ, в которой Веня Кашкин разбивает окошко
Веня Кашкин тоже пришел на бульвар. За ним шагали ребята с игрушечными пистолетами в руках, с деревянными саблями на боку. И тут же настоящие крепкие снежки замелькали в воздухе.
Это мальчишки из команды Вени Кашкина стали кидать снежки. "Бац! Бац!"
- Ах, разбойники! - вскрикнула прохожая старушка. Чей-то меткий снежок угодил ей в спину. - Это что же делается?
"Разве они разбойники?" - хотел спросить Карандаш, но колючий снежок залепил ему рот.
- Безобразие! - возмутились прохожие. - Надо немедленно прекратить эту войну!
- Уйдем отсюда, - сказал Карандаш, вытирая платком шею, потому что снег попал ему за шиворот.
Но Прутик и не думал уходить. Он слепил снежок и собрался бежать к мальчишкам. Самоделкин вовремя схватил его за курточку.
- Не хочу домой! - кричал Прутик.
Он вырывался, он дрожал от нетерпения, он глядел на мальчишек воинственными глазенками, но Самоделкин крепко держал его.
- Не ходи к ним! Ничему хорошему они тебя не научат, - говорил Самоделкин. - Пора делать кораблик.
Ну, конечно, при слове "кораблик" Прутик сразу перестал вырываться, хотя снежная битва была в самом разгаре. Веня размахнулся и бросил новый снежок.
"Бац! Блям!.. Дзинь!"
Это снежок нечаянно угодил в окошко соседнего дома.
"Дзинь! Блям!.."
Это на тротуар упали осколки стекла.
- Я так и знал! Негодный мальчишка! - сказал тогда сердитый голос в окошке. - Я так и знал! Я предупреждал! У других дети как дети, а этот начитался книжек про войну, бегает с пистолетом, как разбойник, воюет целыми днями. Ничем больше не занимается! Ничего не делает! Настоящий лентяй!
Сердитое окошко захлопнулось. Только уцелевшие стекла звякнули раздраженно: "Дзинь!"
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ - о том, как потерялся Прутик
Самоделкин привел Прутика домой, взял инструменты, сделанные Карандашом, и стал мастерить кораблик.
Он строгал дощечки настоящим рубанком, он распиливал их настоящей пилой, резал, сверлил, стучал, напевая знакомую песенку: Я все умею делать сам, И я не верю чудесам! Сам! Сам! Сам!
- Сам! Сам! Сам! - подпевал Прутик.
А мастер Самоделкин разложил на столе винты, шестеренки, разные колесики, необходимые пружинки. Он собирал моторчик для кораблика.
- Чудеса! - покачивал головой Карандаш, глядя, как вырастает кораблик.
Самоделкин спрятал в кораблик мотор, настелил палубу, поставил мачты, укрепил винт и сказал:
- Готов!
Кораблик получился необыкновенно хорошим. У него были две стройные мачты с веревочными лестницами, руль за кормой, спасательные лодки на палубе, каюты с открытыми иллюминаторами, капитанский мостик. На тонкой цепочке блестел якорь величиной с рыболовный крючок.
- Ты настоящий волшебник! - похвалил Карандаш. - У меня так ни за что не получится!
- Волшебник! Волшебник! - повторил мальчик, прыгая вокруг Самоделкина. - Дай мне кораблик! Я хочу пускать кораблик.
- Опять в лужу полезешь? - нахмурился мастер Самоделкин. - Бррр! Не ходи по лужам!
- Я пойду с ним, - сказал Карандаш. - Я не боюсь воды.
"Идите, идите, - подумал хитрый Самоделкин. - Воды нигде нет. Все давно высохло".
Карандаш и Прутя с корабликом ушли, напевая песенку: И я не верю чудесам! Сам! Сам! Сам!
- Сливочно мороженое! Мороженое! - кричали на улице белые девушки. Десять копеек! Пятнадцать копеек! Наше мороженое вкуснее, чем пирожное!