Пустохвалова пожала плечами.
— Точно не знаю, но, по-видимому, оно доходит тысяч до четырехсот чистогана.
— То есть, не считая торгового предприятия?
— Да. Это наличный капитал, который он получил с месяц тому назад от реализации сормовских акций.
— Так, так… Ну, а торговое предприятие?
— Магазин вместе с товаром, за уплатой счетов, можно было бы продать тысяч за двести двадцать. Он как-то сам говорил об этом, — ответила Пустохвалова.
— У него живы родители?
— О нет! Ведь ему самому уже под шестьдесят.
— А ваши дети?
— У нас только одна девочка семи лет.
— Скажите, пожалуйста, не подозреваете ли вы, что произошло убийство? — спросил сыщик.
— Все может быть! Я теряю голову, — прошептала Пустохвалова, бледнея.
— И вы не подозреваете никого из служащих?
— Решительно никого. В этот день все были на своих местах.
— А имелись ли у вашего мужа на теле какие-либо особые приметы в виде родимых пятен, рубцов, бородавок?..
Анна Саввична густо покраснела.
— Право, я не разглядывала мужа так подробно, — сказала она, опуская глаза.
— Благодарю вас, — поклонился Фрейберг. — Теперь будьте любезны привести сюда вашу дочь. Показания ребенка иногда бывают очень ценны.
— Сию минуту, — ответила Пустохвалова, вставая с места.
Через несколько минут она возвратилась, ведя за собою девочку с умненьким лицом и лучистыми карими глазами.
— Вот, Верочка, этот дядя будет тебя спрашивать, а ты ему отвечай, — сказала мать, подводя дочь к сыщику.
— Хорошо, мама, — весело отозвалась девочка.
И, обернувшись к сыщику, она спросила:
— А про что ты будешь спрашивать меня, дядя?
— Про твоего папу, — ответил Фрейберг, гладя девочку по голове.
— Вот это хорошо! — воскликнула девочка. — Про него я скажу все-все.
— А ты его очень любишь?
— Очень.
— Где же твой папа?
— Уехал по делу и, когда вернется, привезет мне большую куклу.
— Кто же к вам приходил после папы?
— Дядя Федор Иванович.
— Кто это, Федор Иванович? — повернулся сыщик, обращаясь к госпоже Пустохваловой.
— Это… это артист здешней оперы, — ответила Анна Саввична, слегка смутившись.
— Простите! — извинился сыщик.
И, обратившись к Верочке, он снова стал задавать ей вопросы.
— Ну, а еще кто к вам приходил?
— Больше никого, — ответила девочка. — Вот Ивашка заходил раза два…
— Это какой-то юродивый, — пояснила Анна Саввична. — Муж мой любит его, и он уже несколько лет изредка заходит к нам.
— А где он живет?
— Право, не знаю. Должно быть, как и все юродивые, он не имеет определенного места жительства.
— Ну, а скажи мне, деточка, ты не видела у папы где-нибудь родимого пятнышка? — обратился сыщик снова к девочке.
— Видела! — воскликнула радостно девочка. — У него вот тут пятнышко. — Она указала выше кисти правой руки. — И вот тут, на груди. Оно видно у него всегда.
Девочка замолчала, но вдруг ее глазенки упрямо сверкнули.
— Ивашка, говорят, святой человек, а я его все-таки не люблю, — произнесла она неожиданно.
— Что ты говоришь глупости! — вспыхнула Анна Саввична. — Ведь это грех, Верочка!
— Да, а почему папа не любит его тоже? — упрямо возразил ребенок.
— Вы, кажется, говорили, что ваш муж любит его? — Фрейберг вновь повернулся к женщине.
— Ах, разве ребенок понимает в этом что-нибудь? Вы бы еще начали расспрашивать трехлетнего! Конечно, Ивашка очень грязен, и муж приказывает не пускать его в дом, но во дворе он любил позабавиться с ним и всегда щедро награждал его деньгами.
— И Пелагее… — начала было девочка.
Но мать строго перебила ее.
— Никогда, Верочка, не говори про то, чего не понимаешь.
Фрейберг медленно поднялся с места.
— Благодарю вас, — произнес он, откланиваясь. — Признаюсь, я не много выиграл от того, что зашел к вам! Впрочем, я ошибся! Показания девочки относительно примет вашего мужа для меня очень ценны.
Анна Саввична порывисто схватила сыщика за руку:
— Слушайте… Вы что-то знаете, но не говорите мне! Ради детей ваших и всего святого, если с мужем случилось что-нибудь, скажите мне!
— Чтобы говорить это, мне необходимо самому быть уверенным, — ответил сыщик.
— Но может быть, есть какое-нибудь подозрение? — умоляющим голосом спросила Пустохвалова.
— Нет, пока я ничего не могу сказать вам интересного, — решительным тоном возразил Фрейберг.
Обещав зайти или уведомить, как только будет какая-либо новость, Фрейберг простился с Пустохваловой и вышел, оставив хозяйку дома в подавленном состоянии.