— Что значит главная?
— Та, о которой вы только что сказали. Божественность.
— Божественность?
— Да. Вы не просто красивы. Вы божественны. И именно в вашем доме из шкафа выпадает скелет. Согласитесь, когда кофе вам кто‑то делает – это вас достойно. Это достойно вашей божественности. Хотя раньше вы никогда об этом не думали.
— Мифологизация. Красота. Мифологизация красоты… Есть божественность… – Беретка улыбнулась. – красота обязательно должна иметь мифологический оттенок?
— Да, обязательно. Мифологичность – один из необходимых элементов истинной красоты. И есть идея, что красота даже древнее мифов. И мифы написаны, чтобы ее передать.
— Красота, красота… но где ее место в этом мире?
Скелет явно взбодрился:
— Вы все‑таки спросили о мире! Я вам все расскажу. Наш мир – Европа — кажется совершенным. В нем все сбалансировано. В нем ничего не происходит. Мир кажется совершенным по форме. То, что совершенно по форме – закончено и начинает распадаться.
— Почему закончено? Например, я совершенна по форме? Что же, я теперь закончена и начинаю распадаться?
— Это знал и очень хорошо понимал мой прежний владелец. Речь идет о вашем мире – о Европе, о закате Европы. Не о вас. То, что закончено, должно начать распадаться – таков закон, … э–э-э….. За закатом следует ночь. Это точно. Потом рассвет. Но это сомнительно. Закат давно закончился. Сейчас ночь. Именно та ночь, когда даже сны закончились. И к этой ночи очень долго шли. Ночь совершенна. Вы тоже совершенны. Но далеко не все, не то что не все, а только немногие избранные могут разглядеть вашу красоту в этой ночи. Европа закатывается, а вы – нет, вы восходите. И здесь возникает диссонанс.
— Меня не особо интересует судьба Европы. Я девушка. Нет, конечно, меня все интересует…
— Вас интересует восхищение вами. И чем Европа будет совершеннее, тем совершеннее будет ее восхищение вами. Вы же девушка.
— Это столь верно… сколь и странно. Я никогда не думала с такой стороны. А как я могу на нее повлиять? Не, не интересует меня ваша Европа. А если и интересует… Не настолько, чтобы обсуждать ее утром под кофе.
— Только уже не моя Европа, а ваша Европа. Совершенно с вами согласен. Но я думаю, к этой теме мы еще вернемся… Вы вернетесь. Потому что все возвращается к ней.
Беретка не ответила. Она поставила чашку на стол и откинулась в кресле. Скелет выдержал паузу и снова начал говорить:
— Но я знаю, что вам интересно.
— Неужели?
— Вы ведь любите приключения? Вы ведь любите сказки?
— Да, я это люблю, — Беретка улыбнулась.
— А вы хотите свою сказку?
Беретка промолчала. Но улыбнулась.
— Хотя лишний вопрос. Я – часть вашей сказки. И я придумаю вам приключения.
Беретка улыбнулась.
— Да, и еще… У вас ведь будильник? Я видел в шкафу звонок–колокольчик с веревкой. Для молодой леди это будет как‑то более подобающе…
---
Беретка вышла на крыльцо. Она любила свой дом. Он был большим, и, скорее, старым. Фермер говорил, что дом непонятно для кого построен и нефункционален, но она об этом не думала. Дом стоял на каменном фундаменте, из которого поднимались вверх несколько колонн из того же камня. Между этими колоннами и был собран деревянный двухэтажный дом. По всем его стенам полз хмель – так что летом дом казался замаскированным до самой крыши. Одна из торцевых колонн была еще и дымоходом камина. Гостиная занимала по высоте оба этажа, на первом были кухня и несколько подсобных помещений, куда Беретка почти никогда не заходила. На второй этаж вела лестница, которая находилась в самой гостиной, и выводила она на площадку–балкон, с которой можно было попасть в спальню, в кабинет и в другие небольших помещения, которые использовались в качестве шкафов, и через них – на чердак.
И еще у дома были сад и виноградник. Фермер говорил, что виноград не может вызревать в этом климате. Но виноград прекрасно вызревал, и Беретка делала из него вино. Фермер удивлялся, говорил, что так не бывает, но лозу взял и у себя посадил. Были яблони. Было что‑то вроде огорода, но это было именно что‑то вроде – Беретка просто сажала растения и цветы в случайном порядке. Росло все как‑то само – не очень эффективно, но это Беретку не заботило. И еще были аисты. Они всегда вили гнездо на крыше.
У Беретки была и машина. Она стояла совсем близко к дому, сразу за зеленой живой изгородью, которая сейчас была желтой. Это был двухместный легковой грузовик, окрашенный в ярко–зеленый цвет. Спереди у него была лебедка, а на крыше – дополнительный прожектор. Беретка настолько к нему привыкла, что психологически не отделяла его ни от дома, ни от огорода, ни от аистов. Он гармонировал со всем этим. Или просто гармонировал с Красной Береткой, как все это. Беретка не смогла бы выбрать точный ответ на этот вопрос. Её не особо интересовало, что с чем именно гармонирует. Она предпочитала наслаждаться гармонией, а не разбираться с ней. Особенно ей нравился цвет грузовика. Потому что это был ее цвет. Под цвет глаз.