– Что? Да я, да она, да Вы…
Молодой кот задохнулся от возмущения, с трудом справился с собой, чтобы не вцепиться Котовичу в глотку, тихо сквозь зубы произнес:
– Да Вы хуже генерала Собакова!
Услышав такое Котович, чистокровный короткошерстный экзот, стал похож на вислоухого шотландца и оглушительно гаркнул своей командирской глоткой:
– А ну-ка в строй! Быстро! И чтоб я этого от тебя не слышал!
Александр, по-военному развернулся и зашагал. Но не в строй, а к двери, за которой скрылась его любимая.
В это время Локет шла по улице и плакала. Неожиданно столкнулась с Люсей. Девушки дружили еще со школы, всегда понимали друг друга с полуслова.
– Ты что здесь делаешь, Локет? – спросила Люся, осторожно вытирая мокрую от слез мордашку подруги новым носовым платочком. – Вроде бы сейчас ты должна находиться в казарме?
– Уже не должна.
Люся проницательно заглянула в глаза подруги:
– Почему?
– Меня уволили!
И Локет зарыдала с новой силой.
Люся молча ее обняла, вздохнула. Она давно предполагала, что все закончится именно так. И все удивлялась, как это лизоблюд Котович терпит в своих владениях Локет, у которой кроме смелости, положительных рекомендаций от уважаемого в Ололии директора школы и доброй репутации в среде честных горожан ничего за душой нет.
Когда Локет закончила свой печальный рассказ, Люся, которая слушала с большим вниманием и то кипела от злости, то плакала на пару с рассказчицей, неожиданно просияла:
– Ну, что ж, насколько мне известно, Локет, ты – лучшая разведчица в твоих казармах. Никто не сравнится с тобой в ловкости и умении расследовать запутанные дела. Я, кажется, придумала…
– Что ты придумала? – Локет с надеждой взглянула на подругу.
– Скоро узнаешь. И даже увидишь собственными глазами. Пойдем!
Люся стремительно направилась к границе города. Локет знала, что в момент «решительного озарения» спрашивать о чем-либо подругу – дело бесполезное. Однажды, когда в далеком детстве у соседской бабули Клариты пропала единственная драгоценность, памятная вещь ее молодости – ожерелье со сверкающими алмазными блошками – Люся вызвалась помочь найти похитителей. Пока до раскрытия дела было далеко, они с Локет делились версиями, рассказывали друг другу о проверках, которым подвергали ни о чем не подозревающих подозреваемых. Потом Люся вдруг замкнулась, Локет обиделась. А после двух дней игры в молчанку, Люся взяла Локет за руку, постучалась в дверь к потерпевшей соседке, наврала о решении Ололиевских властей о субботнике, во время которого школьники якобы должны делать генеральную уборку в квартирах всех городских одиноких стариков, и… во время этой самой уборки нашла пропавшее ожерелье…
Девушки уже вышли за городские стены, пересекли поле, дошли до подножия огромного холма… Локет, наконец, не выдержала:
– Куда мы идем?
– Сюда, – ответила Люся, торжественно сверкнув изумрудно-зелеными глазами, и нажала на кнопку, которую трудно было разглядеть в траве.
В холме открылась дверь, подруги перешагнули порог. Они оказались в огромной комнате с бревенчатыми стенами и бревенчатым полом. За большим круглым столом сидела… лохматая собака и мирно отхлебывала чай из большой эмалированной кружки.
Локет ощетинилась, приготовилась драться, а собака не обнаружила ни малейших признаков враждебности. Приветливо кивнув Люсе, она с любопытством уставилась на Локет:
– Привет.
И не дождавшись ответа дружелюбно продолжила:
– Меня зовут Жучка. Для друзей – просто Жю.
Локет, наконец, сбросила оцепенение:
– Собака-а-а! Люся, беги! – завопила она и сделала шаг вперед, чтобы в умопомрачительном прыжке нанести противнику мощный удар ногой по всем правилам одного из разделов каратэ «маэ тоби гэри», но…
Платье и туфли – не лучшая экипировка для драки. Если бы Люся не подхватила подругу под локоть, кошка-разведчица, лучший следопыт и самый ловкий в кошачьей казарме боец, зацепившись туфелькой за маленький гвоздь в полу, во второй раз за день растянулась бы во весь свой рост.
– Тихо, это не просто собака, это моя подруга, – говорила Люся тоном заботливой няни, успокаивающей неразумного малыша, поправляя на порванном платье Локет розочки и пытаясь стереть засохшую грязь. – Это Жю. Не пугайся, она своя…
– Но она же, – Локет еще плохо соображала, однако уже начала оправляться от потрясения. Слишком уж много неожиданностей за день.
– Ну, ладно. Я – Локет,… – из ее груди вырвался горький вздох. Окончательно успокоившись, она протянула руку: