— Папочка, милый! Нам будет очень-очень приятно, и Гектору, и мне, если ты оставишь здесь этого человека. Он ведь так просит тебя…
Марион не мог отказать сыну и дочери, тем более что они просили за правое дело. Он задумался. Подлинность документов проверить не представлялось возможным, так как лицо было неузнаваемо. А что, если они ворованные, и бандит просто украл их у какого-нибудь честного матроса. Ведь чего только не сделает преступник, чтобы изменить внешность… Каторга являлась ужасной школой, где учили подозревать всех и вся.
Незнакомец скосил глаза на девочку, которая умоляюще смотрела на отца. Возникла мучительная пауза.
— Хорошо, — выдавил из себя Марион, — мы вас берем.
— Спасибо, капитан, — ответил матрос. — Я не забуду вашей доброты, вот увидите…
На лице человека появилась скорее гримаса, чем улыбка.
— Мадемуазель, Господь наградит вас за сострадание к несчастному.
Марион пошел за помощником, проверявшим снаряжение, и, увидев его, сказал:
— Гранжан, запишите еще одного матроса в команду.
— Есть, капитан! Но, Бог мой, теперь будет тринадцать…
— Вы суеверны?
— Ни на грош! Но это может вызвать усмешки экипажа. К тому же у нового матроса, я бы сказал, несколько корявое лицо.
— Согласен. Дети захотели, чтоб я его взял.
— Другое дело. Если это желание ребятишек, никто не будет смеяться.
А Татуэ подумал про себя: «Надеюсь, что тринадцатый не станет Иудой![102] Что могло привлечь малышей в этом уродце с голосом Перно, чья физиономия могла бы поднять на дыбы дикую лошадь?! Но мне ничего не остается, как заткнуться и держать ушки на макушке».
Вечером состоялось крещение корабля, который получил имя маленькой феи, чья милая улыбка уже очаровала всех. Отныне трехмачтовая шхуна называлась «Лиззи», уменьшительное от английского Элиза. Организовали праздник на борту. Галипот приготовил вкусный ужин. Пили за капитана, за парусник, за детей… за успех предстоящей экспедиции, цели которой никто не знал. Потом все разошлись по каютам спать.
Через четыре дня легкая, как чайка, шхуна покинула Сан-Франциско и устремилась в воды Тихого океана. С того момента, как Марион и Татуэ сбежали из тюрьмы Сен-Лорана, минуло семь с половиной месяцев.
ГЛАВА 4
Удачное плавание. — Занятия маленького горбуна. — На подступах к Таити. — Земля. — Жандармы. — Колониальный судья. — Хорошо известные личности. — Прокурор знает все. — Заслон. — Арестуют или нет. — Преследования полиции. — Лодка с таможенниками и бочка. — «В воду!» — Ярость толпы. — Пушечные выстрелы.
«Лиззи» оказалась одной из самых быстроходных и маневренных шхун американского торгового флота. Подгоняемая легким бризом[103] норд-норд-вест[104], она неслась на всех парусах по океану. Капитан был доволен: хорошая погода, попутный ветер, добрый корабль. Везде царила гармония[105] — дружный экипаж, душой которого являлся Галипот, тяжелой работы почти не было. Не шхуна — а яхта для увеселительных прогулок. Правда, это не касалось тринадцатого матроса, к безобразному лицу которого никто не мог привыкнуть, как ни старался он всем понравиться. Его не дразнили, единственной колкостью, которую позволили себе шутники по отношению к несчастному, стала кличка «Корявый». Матрос принял ее со смирением и отзывался без видимой обиды.
Жизнь быстро наладилась на паруснике: легкая, беззаботная, а главное — свободная. Шхуна качалась на волнах под бескрайним небом и палящим солнцем.
Марион преобразился. Это был уже не сломленный несчастьем каторжник с выражением горькой тоски на лице. Капитан выпрямился, лоб разгладился от морщин, глаза засветились радостью, а в душе, так долго страдавшей, появилась надежда.
Счастливый отец с гордостью наблюдал за своими обожаемыми детьми. Тотор был воплощением самой доброты, а Лизет — сплошным очарованием. Ничего более забавного и непредсказуемого, чем остроты маленького горбуна, никто не слышал. Он посмеивался над своим уродством, шутил и пел песенку «Неси свой горб», которую теперь напевала вся команда. Девочка же очень трогательно обращалась с матросами, расспрашивала об их семьях и интересовалась их желаниями. Ничто не ускользало от ее внимательных и заботливых глаз. Она следила, чтобы они ни в чем не нуждались. А великаны, умиляясь ее ласковыми словами и нежным взглядом, боготворили добрую фею корабля, носящего ее имя.
Тотор взрослел. Отец с помощником преподавали ему различные науки, а в свободное время мальчик постигал работу моряков. Он ходил босиком, лазил на мачты, драил палубу, чистил оружие, вязал морские узлы[106], плел тросы и не брезговал ни дегтем, ни жиром. Как говорил его большой друг мастер Вилл, боцман шхуны, юноша скоро мог стать настоящим матросом. Правда, по физическим данным он не очень годился на эту роль, о чем однажды осторожно сказал ему отец. На что мальчуган, ничуть не смутившись, ответил:
102
Татуэ шутливо вспоминает сюжет из Библии: из двенадцати апостолов, учеников Иисуса Христа, один Иуда оказался предателем. Татуэ выражает сомнение: не станет ли новый матрос на «вакантное место» Иудой, не совершит ли подлости.
103
Бризы — ветры, возникающие от неодинакового нагревания моря и суши в течение суток: днем влажный ветер дует с моря на сушу, а ночью сухой ветер — с суши на море.
106
Морские узлы служат для быстрого и надежного соединения тросов, канатов друг с другом и различными предметами. Каждый узел имеет свое назначение и свое название.