Именно такое несчастье грозило «Лиззи». Когда капитан приказал преследовать объятый пламенем боанга, вахтенный крикнул рулевому:
— Штуртрос порван!..
Единственным желанием для распалившихся в бою моряков было догнать и разгромить неприятеля. Можно понять, какое разочарование они испытали, узнав о собственном бессилии. Но еще сильнее оказалась их ярость, когда боцман возмущенно крикнул на весь корабль:
— Штуртрос не порван, а перерублен… да, просто разрезан! На «Лиззи» есть предатель, который хотел отнять у нас победу!
— Не может быть! Здесь все честные моряки! Это несправедливо!
Но доказательство было налицо.
Капитан, еще бледнее Вилла, вслушивался в каждое слово матросов, стараясь подметить косой взгляд, подозрительный жест, хоть что-нибудь, что могло бы навести на след скрытого врага. Этот невидимый предатель вызывал его смертельную ненависть. Увы, — ничего, что помогло бы обнаружить преступника!
Время торопило. «Лиззи» относило в море. Необходимо было как можно скорее починить рулевое управление и пуститься вдогонку. На море подобная процедура занимала около четырех часов. Наконец с большим трудом штуртрос заменили. Но, когда шхуна была готова к отплытию, наступила ночь.
Марион предполагал, что боанга, сильно пострадав от пожара, должен был направиться в устье реки Флай. При впадении в океан она разливалась на множество рукавов, образуя огромную дельту с островами и островками.
Пираты выбрали удачное для них, труднодоступное место, чтобы скрыться от посторонних глаз и зализать раны. К счастью, капитан прекрасно знал эти места и надеялся найти бандитов.
Через двадцать четыре часа «Лиззи» стояла у малой земли. Продвигаясь по возможности бесшумно, чтобы не потревожить птичий базар[141] в прибрежных зарослях, парусник смело вошел в узкий длинный рукав. Рукав вел к большому острову Кивай, сплошь поросшему коричными[142] и мускатными[143] деревьями и саговыми пальмами[144]. Впереди виднелось около сотни лодок местных жителей. Как и в те далекие времена, когда Луи д’Альбертис предпринял научную экспедицию в эти края, доброжелательные туземцы с удовольствием торговали с белыми.
Однако на этот раз все было не так. Моряки встретили несколько небольших судов с пятью-шестью гребцами, вооруженными копьями, луками, дротиками[145] и дубинами. Красные перья, воткнутые в нечесаные кудрявые волосы, придавали им воинственный вид. Чистокровные папуасы[146] оказались высокими мускулистыми людьми с шоколадным цветом кожи, большими выразительными глазами, расширявшимся книзу носом формы банана и превосходными зубами. Некоторые подплыли к «Лиззи» совсем близко. Им предложили обычный набор товаров, который мог бы заинтересовать туземцев. Те отказались, размахивая копьями и грозя не пропустить судно.
— Папа, — спросил маленький горбун, — это людоеды?
— Да, мой мальчик, они едят военнопленных.
— Почему они не приняли наших подарков?
— Меня это тоже удивляет… Раньше туземцы были более гостеприимными и лучше относились к белым.
— Не собираются ли они напасть на нас?
— Не думаю.
В глубине души Марион вовсе не был уверен в своих словах. Ник Портер, без сомнения, находился поблизости. Кто знает, чему он научил этих жадных, ленивых и жестоких дикарей. Возможно, пираты покровительствовали им, приучили к алкоголю или заставляли грабить и убивать ради наживы.
Необходимо было срочно принять все меры предосторожности, чтобы, в случае неожиданного нападения дикарей, отразить атаку. Обороняться предстояло лишь с одного борта, так как другим шхуна стояла к топи, в которую не заплывали лодки. Матросы зарядили пушки и мушкетоны, подготовили гранаты и зажигательные смеси, разложили на палубе ловушки и стали ждать.
Ночь прошла спокойно. Правда, вдалеке слышалось какое-то хлюпанье и чувствовалось, что что-то происходило вокруг. Когда рассвело, моряки увидели, что положение стало ужасным, можно сказать, безнадежным. Три ряда пирог стояли полукругом в пятистах метрах от «Лиззи». Порядок поддерживали главари с красными перьями на головах. Они дали команду, и лодки начали быстро приближаться. К шхуне плыло приблизительно сто суденышек, а значит, около шестисот головорезов собирались напасть на корабль. Среди них были и туземцы[147], но больше двух третей — малайцы[148]. Таким образом ситуация прояснилась — местные жители стали союзниками пиратов. Как и накануне, экипаж «Лиззи» мог рассчитывать только на победу или гибель.
141
Птичьи базары — массовые колонии, гнездовья морских птиц, обычно на скалах, иногда собирается по нескольку сотен тысяч особей. Люди заготавливают там яйца, а в Перу и Чили разрабатывают залежи гуано (птичьего помета), весьма ценного удобрения.
142
Коричные деревья — растут в субтропиках Азии, в Австралии, дают ценную древесину, масла, корицу и проч.
143
Мускатные деревья — тропические, вечнозеленые. Высоко ценятся их орехи, цветки, выделяемые эфирные масла.
144
Саговые пальмы — распространены от Таиланда и Малайского архипелага до Новой Гвинеи. Из сердцевины стволов добывают крахмал для приготовления крупы — саго.
148
Малайцы — распространенное раньше в литературе общее название народов Юго-Восточной Азии, говорящих на языках индонезийской группы.