— Никто не узнает. Знаешь, где Заозерный район? Триста километров отсюда.
Алешка раздобыл календарь и считал оставшиеся до экзаменов дни. Тридцать, двадцать пять, двадцать. Скоро он будет трактористом, его мечта осуществилась! Ну как не чувствовать себя счастливым? Разве он не обогнал года, разве не добился, чего хотел? Конечно, если узнают, сколько ему лет, то трактор не дадут, в МТС не примут. Но об этом уж не думалось. Впереди — самостоятельная жизнь.
Апрельским солнечным днем выпускники сдавали экзамены. Алешка прошел испытание по вождению машины одним из первых, получил от экзаменационной комиссии пятерку и теперь сидел в сторонке, на бревне, рядом с Колькой Лопатиным. Колька был грустен, и Алешка старался развлечь его.
— Ты знаешь, я чуть не сбился. Мне надо третью скорость взять, а рука к газу тянется. Вот как растерялся. Хорошо, не заметили.
— Мне бы так сдать! — вздохнул Лопатин.
— Сдашь. Да еще как сдашь. А потом мы с тобой встретимся. И на одном тракторе работать будем. Я смену — ты смену, больше всех выработаем. И, если хочешь, можешь быть старшим трактористом.
— Нет, старшим ты будешь, — отказался Колька.
— Тогда давай так. Ты старший по учету, а я по уходу — согласен? Чуть свет встанем — и в поле. Лето, теплынь, солнышко поднимается. А мы трактор заведем и начнем пахать земной шар!
Колька слушает, а лицо его по-прежнему хмурое.
— Возьми меня в Заозерье.
— Нет, ты кончай школу, а тогда где я, там и ты будешь.
— Возьми, — ну что тебе стоит?
— Вот чудак! Ты что ж, и из училища бежать хочешь? Так не годится. Ты же обещал дяде Ивану.
— Я у тебя выучусь, — возьми.
Не понимает его Алешка, не может понять.
После экзаменов всех курсантов повели в зал. Там выдавали дипломы об окончании училища. Первым, как самый молодой тракторист, получал диплом Алешка. Вторым, как самый пожилой, — дядя Пуд. Их задержали у стола президиума, и все долго аплодировали самому младшему и самому старшему курсанту. Тут же им вручили направления к месту работы. Сергей Антонович протянул дяде Пуду бумажку:
— Заозерная МТС.
Затем завуч вручил направление Алешке:
— Серебрянская МТС!
Алешка даже не взял бумажку.
— На меня, Сергей Антонович, Заозерная прислала заявку.
— Да, но послать туда мы не имеем права. Кто откуда приехал, туда и возвращается.
Алешка не помнил, как он вышел в коридор. Кажется, Сергей Антонович пожелал ему успехов в жизни, хорошей работы, быть передовым трактористом. Но Алешке было не важно кем быть: передовым или рядовым. Он вообще не будет трактористом. Даже самым плохим. Сколько раз, бывало, он говорил себе: так вот где грозит опасность, вот где разоблачат тебя как обманщика! И не раз спрашивал себя: «Что же теперь делать?» А теперь, когда тебя постигла самая большая неудача, ты ни о чем не думаешь, ни о чем себя не спрашиваешь, тебя ничто не тревожит. Что с тобой, Алешка? Ну скажи себе: крепись и мужайся! Не хочешь, не можешь? Ступай выспись, — может быть, что-нибудь придумаешь.
Хотя Алешка спал очень долго, утро не оказалось мудренее вечера и ничего он не придумал. Да и не старался придумать. Ему было по-прежнему все равно, что с ним будет, когда он приедет в Серебрянку. И даже сочувствие дяди Пуда не принесло облегчения.
Как было условлено, Алешка встретил Таню у школы.
— Посылают обратно в Серебрянку…
Таня не поверила.
— В Серебрянку? Но как же ты поедешь?
— Приеду и скажу. Мне все равно, — будь что будет.
— Нет, нет, подожди, Алешка. — Таню пугала Алешкина покорность. — Надо что-нибудь придумать.
— Сама же говорила, — сказать правду.
— Ну да. Но нельзя же так: «А будь что. будет…»
— Теперь ничем мне не поможешь…
— А вот и помогу. Идем ко мне.
— Зачем? Я не пойду, — заупрямился Алешка.
— Нет, пойдешь! Хочешь со мной поссориться? Да?
— Все равно не пойду…
— Ну ладно, — уступила Таня. — Тогда подожди меня здесь. Я забегу домой и вернусь минут через пятнадцать.
Алешка ждал Таню. Зачем она побежала домой? А не приехал ли Георгий Петрович, и Таня приведет его сейчас сюда? Ну и что ж, пусть приведет. Ему было безразлично, где его разоблачат: здесь ли, в городе, или там, в Серебрянке, на усадьбе МТС. Один конец, только бы скорей. И все же он обрадовался, когда увидел, что Таня идет одна. Она подошла к нему и протянула письмо:
— Передай папе. Передашь?
— Да.
— Он тебе поможет.
— Я пойду, Таня. Надо собираться в дорогу.
— Алеша, поверь мне, все будет хорошо.
Она что-то хотела сказать еще, но умолкла. Алешка увидел в ее глазах слезы. А ещё охотница! Но слезы Тани тронули его.
— Ты приедешь летом?
— Обязательно, Алеша!
— Ну вот, мы с тобой еще на охоту пойдем, — стараясь казаться веселым, проговорил Алешка. — И трактором научу тебя управлять. Обязательно приезжай.
В училищной библиотеке, где он сдавал взятые перед экзаменом книги, Алешка встретил Сергея Антоновича. Завуч, как обычно, сказал грубовато:
— Поучился немного, теперь дальше можешь расти, балбес.
— Я с собой книги везу.
— Ты вообще, я вижу, особый. Но меня не проведешь. Думаешь, так я и поверил в твои семнадцать лет? Знаю я вашего брата, мужичка. Где надо вам, — убавите, понадобится, — прибавите. Ну да ладно, ум молодцу не в укор. Прощаю, ступай, брат, в жизнь! Только смотри, чтобы щука тебя не заглотнула. В жизни щук много. Они таких, как ты, любят. Это, которые хватили фунт лиха!
Они вместе вышли из библиотеки, и тут только Алешка обратил внимание, что от Сергея Антоновича пахнет водкой. Алешка не смог скрыть удивления, и это заметил завуч. Он остановился на лестничной площадке и неожиданно спросил:
— Тебе можно пить, а мне нельзя?
— Сергей Антонович, да я ничего…
— Врешь, знаю, что думаешь. Но вы, дураки, разве что-нибудь понимаете? Разве понимаете, что я в вас всю свою силу вложил, всю жизнь? А для чего? Я-то знаю для чего. А вы? Разъедетесь, рассыплетесь кто куда — и след простыл… Да еще лихом помянете Антоныча. Он и стукнуть мог и припугнуть. Ладно, говорите, что хотите! Только бы вышли из вас трактористы, люди настоящие… Одно жалко, — все вы скороспелки. А дали б мне волю, я бы вас два года муштровал. Вот ты купил книжки… Думаешь, не видел? А ведь их еще надо впихнуть в вашего брата, вколотить…
И, не попрощавшись с Алешкой, пошел по гулкому, опустевшему коридору училища.
В комнате общежития собирались в дорогу дядя Пуд, братья Сапуновы, Форсистов. Дядя Пуд раздобыл по заявке своей МТС баллон для двухтонки и вслух размышлял над тем, как он его провезет в пассажирском вагоне. Братья Сапуновы даже в предотъездной сумятице ухитрились найти время, чтобы сразиться в карты, а Форсистов, увязывая свой сундучок с купленными на базаре деталями, распространялся насчет того, что весь секрет высокой выработки вот в этих самых штуках.
— Кто запасную деталь получил, тот наперед всех заскочил…
Он весьма радостно приветствовал Алешку.
— Вместе едем?
— Завтра…
— И я тоже. Багажу много?
— Книжки.
— А я — хоть трактор собирай, — рассмеялся Форсистов и раскрыл свой сундучок. — Только колес нет.
В дверях показалась голова дежурного.
— Форсистов, тебя требуют!
— В канцелярию?
— Какой-то парень. На крыльце он.
Форсистов увидел на крыльце племянника коменданта. Колька кивнул ему и молча направился на улицу. На улице Форсистов первый спросил:
— Дело какое ко мне?
— В Серебрянку едешь? — спросил Лопатин.
— Я из Черепановки.
— Знаю, в МТС Серебрянскую?
— В нее, а бригада Черепановская. Где живу, там и работать буду.
— Это хорошо. И Алешка Левшин туда же едет.
— Какой Алешка Левшин? — не понял Форсистов.
— Который Лопатин Николай. Иль не знаешь?
— Так он Алешка Левшин? — Форсистов даже свистнул. — А ты, стало быть, не Левшин, а Лопатин? Здорово.