Как не убеждал майор Грин сэра Ральфа, что он не может сейчас этим заниматься, у него полно других дел, лорд оставался непреклонным и глухим ко всем мольбам.
– Я жизни не пощажу для исполнения своего долга, но Вы же знаете мои обстоятельства! – лицемерно ныл британский майор.
Но ничего не помогало, жестокий лорд был неумолим:
– Сегодня никаких бильярдов! Достаточно уже вчерашнего дня! Одно лишь чувство приличия мешает мне самому повести в бой мой доблестный полк! Я уже в Индии себя показал! Многие ли из Вас ходили в рукопашные вместе с солдатами?
Пришлось майору Грину идти заниматься организацией этой карательной экспедиции.
Организация военного похода, тот еще геморрой. Все нужно предусмотреть, то одна несуразица вылазит, то другая. Красный от злости и обиды майор Грин сидел в штабе и кричал на остальных офицеров.
– Я человек прямой- говорил он- я что чувствую, то и говорю, и так должен делать всякий честный человек.
Не берусь сказать, насколько симпатизировали ему простые солдаты, но остальным офицерам майор явно не нравился. Грин был безгранично уверен в своей непогрешимости, даже когда его пустоголовость стала уже очевидной для всех вокруг. Буквально все находящиеся в городе британские офицеры были призваны для исполнения своего долга. Курьеры летали как оглашенные, клерки потели, но дело продвигалась, до обидного медленного. Если и можно было найти в полку слетевшую подкову, стертую лошадиную спину или солдата в глаза не видевшего своего командира, то все это обнаруживалось в последний момент. Вокруг царила страшная суета: инспекции, выдача рационов, оружейники и коновалы сбивались с ног. Завтра, в лучшем случае к обеду, отряд доблестной британской армии Наталя может выдвинуться в путь, чтобы железной метлой вымести бурский мусор с территории колонии Ее Величества. Это будет блестящий и решительный триумф для лорда Глентирка.
Солнце было уже очень высоко, когда на следующий день британские войска выходили из Питермарицбурга. Молчаливые горожане провожали их: нет зрелища, греющего сердце простого обывателя сильнее, нежели вид войск, уходящих в битву, при условии, что ты с ними не идешь. Когда ты стоишь на жарком пекле, видя, как клубится на горизонте пыль от приближающихся зулусских импи, и понимаешь, что они превосходят вас двадцать к одному – вот тогда ты неожиданно осознаешь, что все зависит только от сдвоенной шеренги не раз поротых деревенских дурачков и городского отребья с полусотней патронов на ствол и приткнутым к "энфилду" штыком. Веди их хоть сам генерал Роберт Нэпир, имея прямую санкцию премьер-министра Д`Израэли, благословение газеты "Таймс" и прощальные напутствия королевы Виктории, но вот настает черед этого человеческого мусора сжимать цевье и ловить цель в прорезь, и если они не сдюжат, тебе придет конец.
Марширующие солдаты выглядели как великолепное зрелище: впереди колонны шел небольшой оркестр, наяривая полковой марш, за ними ехал командующий экспедицией майор Лайсет Грин, в расшитой блестящими шнурами венгерке, где золотое шитье мешалось с сверкающими наградами на роскошном алом фоне, на своей верном крепыше Арабе. Его сияние объяснялось тем, что ему попался отменный денщик – дубиноголовый детина по имени Рассел. Он знал все, что полагается знать солдату, и ничего более, а кроме того, был настоящим гением по части полировки обуви.
– Ты только погляди на пуговицы. Как они блестят! – кто-то крикнул из толпы горожан.
– Буры любят блестящие предметы – на солнце по ним хорошо стрелять – в тон ответил ему неизвестный.
– Я жил неподалеку от границы и кое-что видел- вступил третий – Зулусу стоило только показаться, и "красные куртки" тут же улепетывали, точно стадо быков перед львом.
Вслед за майором двигались солдаты в красных мундирах в главе со своим капитаном, все с ружьями, в центре развивалось на ветру полковое знамя, которое гордо нес прапорщик, далее двигались два охотника с десятком чернокожих помощников и десятком собак на поводках. В конце колонны ехали семь фургонов обоза и шли около сотни босоногих черных носильщиков, нагруженных объемными кулями и вьюками. Если бы вы взглянули на босые ноги африканских носильщиков, то увидели бы, что на каждой ступне между большим и следующим пальцем у них мелкие надрезы. Носильщики часто наступают своими босыми ногами на змей, а это своеобразные прививки, наносимые каждые пять лет.