Две сотни британских солдат пошли на удобрения. Если учесть, что в приграничных укреплениях и форте Ледисмита их судьбу уже разделили полторы сотни их товарищей, то теперь картина складывалась просто отличной. Часть британцев еще обороняла форты на границе с Зулулендом, а на защиту крупных городов у них оставалось всего сотня или полторы человек. И скоро пришли известия от наших разведчиков, что британские солдаты отступают из Питермарицбурга.
Мкопане, словно лютый зверь, свирепствовал на английских фермах, вырезая всех колонистов и угоняя скот. Иногда под горячую руку его воинам попадали и бурские фермы, хотя в целом зулусы старались избегать этого. Окрыленный своими победами он даже было сунулся в поисках удобной переправы для уведенного скота к Роркс-Дрифт, но там удача его покинула. Без союзников буров зулусы не смогли ворваться внутрь форта, а британцы убили и ранили более сотни чернокожих воинов. Зулусы в свою очередь сумели подпалить частокол и пару строений. Некоторые из зулусов, тоже имевших ружья, принялись палить британцам, но они не отличались меткостью, и почти все выстрелы ушли мимо.
Конечно, рано или поздно форт все равно пал бы, но Мкопане кинулся на более легкую добычу. Он узнал, что британцы выслали команду из тридцати солдат из приграничных фортов для организации эвакуации английских колонистов с ближайших ферм. Утром он атаковал ночную стоянку солдат и перебил там всех, как военных, так и эвакуированных гражданских. Зулусы потом долго плясали, празднуя свою победу и потрясая своими окровавленными ассегаями.
Последние события пробудили от долгого сна и буров. Внезапно возникшие как из под земли отряды и банды местных мятежных буров, вдохновленные жаждой мести, убивали англичан и жгли их дома и фермы. Тоже не щадили не старых не малых, щедро посеянное зло возвращалось к британцам. Теперь буры освобождали свою страну от британского присутствия. Гроза войны бушевала все сильнее.
Натальские Кафры были пока еще заняты – или, по крайней мере, делали вид, что заняты – работой, как и всегда. Но опытный наблюдатель мог бы заметить, что иногда они бросали работу и обращали беспокойные взоры по направлению к Дурбану, а затем начинали шептать о том, что за удивительные дела творятся на белом свете и как это буры ухитряются бить великий белый народ, пришедший из-за моря и покоривший их землю. Опытный наблюдатель обратил бы внимание также и на то, что время от времени кафры усаживались в кружок, нюхали табак и рассказывали друг другу, где и в каких норах они провели ночь вместе с женами и детьми – ибо когда в этой стране властвуют буры, кафры не осмеливаются ночами спать в своих хижинах из боязни быть захваченными и убитыми. Они поверяли друг другу свои мысли о том, какова будет их судьба, как скоро буры изгонят англичан и завладеют страной, и приходили к заключению, что единственный выход для них – это бежать на юг.
Я же отправив в тыл последних пленных и приобретенное нелегкими ратными трудами имущество, готовился войти в Питермарицбург чтобы предаться там отдохновению. Бывайте здоровы, бурская хунта Ледисмита, скоро Вы превратитесь в провинциальный комитет, а мы выходим на новый уровень. Собрав все свои силы воедино, у меня под началом находилось опять грозная армия из двух сотен человек, из них чернокожих всего три десятка. И скоро много повидавший за последние дни Питермарицбург уже встречал моих доблестных воинов.
Передо мной открылась картина самого прелестного города в Южной Африке, с его красными и белыми домиками, с его группами высоких деревьев и длинными заборами из цветущих роз. Весь город утопал в зелени и был ярко освещен лучами полуденного солнца. На улицах города я замечал лишь буров: молчаливых, бородатых, в темных костюмах, мало пьющих и непроницаемыми взглядами следящих за пришельцами в их землях. Часто я видел, как жители в широкополых шляпах боязливо жались к стенам, при нашем приближении. Но городские девушки, были менее озабочены, чем мужчины они даже улыбались и отвечали довольно смело на грубые шутки, которыми их приветствовали наши солдаты. Нигде не цветет так любовь, как на войне.