Между тем плаванье мое продолжалось. Все уже на перед знакомо, сперва океан, затем острова Зеленого мыса, а затем опять бесконечный океан. На этот раз во время остановки сошел на берег размять ноги. Вот же унылое местечко, песок, чахлые пальмы, палимые зноем, валяющиеся в песке негры и негритянки, царство вечной дремоты. На горе, над портом, господствует батарея, на каменной платформе. Налево от нее город и главная площадь. Там стоят часовые, португальцы и мулаты, в мундирах, но без сапог — босые. На площади были два-три довольно больших каменных дома, казенные, главный из которых тюрьма (или гауптвахта); далее шла улица. В ней частные дома, небольшие, бедные, но каменные, все окна с жалюзи, и наглухо закрыты. Полуденное солнце жжет беспощадно, так что ни одной живой души не видно нигде; всё спит или просто ленится. Изредка нехотя выглянет из окна какое-нибудь равнодушное лицо и опять спрячется. На площади стоит небольшой столб с португальской короной наверху — символ владычества Португалии над группой островов. По всей площади и по улице привязано несколько лошадей и ослов. В углу, в тени лежит жирная свинья, поодаль бродят куры. Сразу видно, что попал в центр столицы! В мое время, в 21 веке здесь было независимое африканское государство Кабо-Верде с полумиллионом чернокожих жителей. При этом самостоятельно кормиться на островах могла только десятая часть — 50 тысяч. Остальных кормила Европа — видно чтобы они не приезжали туда. А он все равно приезжали, вот такой вот парадокс! Я побродил по жаре еще немного и затем вернулся на пароход. Через несколько дней мы пересекли экватор, на пароходе пытались организовать праздник — в основном заключающийся в дополнительной выпивке. Вот уж эти англичане, как они могут напиваться в такую жару!