За ужином в своей палатке подполковник Моррисон много шутил, с аппетитом ел свой хорошо прожаренный стейк и даже не жаловался на отсутствие соуса. Впрочем, в походном наборе подполковника всегда в наличии имелась, соль, перец и горчица. А скоро подполковника ждет и жирный кусок добычи, который позволил ему купить и обустроить свое уютное гнездышко в любимом Лестершире.
- Всегда хотел выяснить, как Вы капитан Рейнольдс, умудряетесь дремать в седле, - спросил Моррисон. - У меня так не получается, каждый раз, как засыпаю, то вываливаюсь из седла головой вниз... И позапрошлым днем я даже сломал себе зуб, - и он пальцем поднял верхнюю губу, продемонстрировав окружающим неровный ряд зубов.
Рейнольдс застенчиво отвечал, что он на службе никогда не спит.
Надеюсь, мой дорогой майор Вернье, Вы из Кейптауна уже известили своих бельгийский родственников? Думаю через четыре дня, наш поход закончится полным триумфом! - смеялся подполковник, от чего его мясистые щеки колыхались словно студень.
Вернье тут же заверил, что все будет в полном порядке. Но как опытный солдат подполковник Моррисон приказал капитану Рейнольдсу отрядить в усиленные ночные караулы 50 человек и сменять людей каждые два часа. Ничего не должно побеспокоить мирный сон британских солдат.
Прошло четыре часа, лагерь погрузился в сон, где-то вдали слышалась тявканье шакалов, на которые лошади отвечали недовольным храпом, но люди почти уже все уснули, устав за сегодняшний день. Только караульные бодрствовали, вглядываясь в темноту. Но луна была на ущербе, поэтому в ночи ничего нельзя было разглядеть, разве что звезды, сверкавшие так ярко. Да и что там разглядывать, это же Африка, там в темноте могут притаится львы или леопарды, кто пойдет проверять, что там движется в ночи? Дураков среди бывалых солдат нет.
Часа два как миновала полночь, британский лагерь давно уснул, но вдали у холма происходило какое то шевеление. Впрочем, отсюда до постов было очень далеко, и дозорные ничего не могли здесь заметить. Сперва были откинуты в сторону колючие ветки, образовав в чаще кустарника лаз наподобие собачьего, откуда тихо чертыхаясь, выползли четыре человека. Птичка в клетке, теперь осталось только подпалить эту клетку. Вылезя наружу, они достали из вытащенных мешков одежду- плащи накидки, перчатки и широкополые шляпы, вроде мексиканских сомбреро, только поменьше. Затем, вглядываясь в темноту, они проследовали недалеко к ручью, днем каждый проделал этот путь несколько раз, так что никто не заблудился. По пути они спугнули ночных обитателей вельда: хитрого фенека с большими ушами, и одинокую дурно пахнущую гиену, охотящуюся на зайцев, крыс, змей, не брезгающую даже насекомыми. Метрах в тридцати от ручья , чуть поодаль высились мясистые и сочные заросли африканского молочая ( вид алоэ).
Еще днем, на пути от этих зарослей, до ручья были вырублены все кусты и убраны камни, так что дорога была удобна даже в темноте. Там двое из них опустили со шляп тканевые экраны, наподобие тех, которые применяют пасечники и стали принесенными мачете рубить сочные стебли. Другие два человека стали складывать их на кусок ткани и поволокли к ручью. Там они высыпали стебли на берег, а потом долго топтались по ним своими сапогами, прежде чем свалить в воду. Так они сделали десяток рейсов, после чего, опять в темноте вернулись к своим кустам, долго искали лаз, а затем скрылись, опять затащив туда же колючие ветви. После этого, до утра, все успокоилось, часовые ничего не заметили и только легкая зеленая пленка покрывала воду в водоеме возле заброшенной фермы Ван Клосеена.
Утро в британском лагере кавалеристов начиналось как обычно. Все проснулись, умылись, напоили лошадей и принялись за завтрак. Солдаты жадно грызли чуть подогретые на кострах куски вчерашнего зажаренного мяса, но было заметно, что, то один, то другой воин трет кулаками свои глаза, словно до сих пор еще не проснулся. Скоро такое поветрие охватило большинство из солдат, в глаза им словно кто-то насыпал мелкого песка, они слезились, и перед взором словно опустилась пелена. Это производил свое действие сок африканского молочая. В отличии от целебных сортов алое, он сильно ядовит и разъедает ткани, словно кислота. (Добавлю к этому, что часто дикие пчелы собирают нектар с цветов ядовитого молочая и белладонны, поэтому и простым медом здесь частенько можно сильно отравиться! Так что Южная Африка это не та земля, где европеец может расслабиться).
Вскоре часть солдат побежала к ручью промыть глаза, другие пытались промыть их на месте водой из фляжек (этим повезло намного больше, в отличии от первых). Их товарищи, из числа тех людей, кто не любит умываться по утру, с недоумением смотрели на них.
Вскоре образовалась новая напасть, к капитану Хинейджу подбежал коновод и доложил, что лошади не могут есть, видно, что они все заболели. Подойдя Хинейдж застал тревожную картину, сотни лошадей проявляли тревогу, они фыркали, отворачивали морды от еды, а некоторые пытались укусить себя за брюхо. Пять -шесть лошадей уже легли на землю отказываясь вставать, было понятно что лошади больны. Только от чего? Еще вчера все были здоровы. Яд? Он бы проявился более сильно. Понятно, что через неделю, почти всех лошадей удастся выходить, но кто им даст эту неделю. И огорченный Хинейдж поспешил с печальным докладом к подполковнику Моррисону, который только что встал, и начинал завтракать в своей палатке.
Моррисон встретил известия о болезни лошадей ругательствами и оставив свой завтрак сам поспешил убедиться в беде. Пока солдаты пытались выводить лошадей в надежде, что болезнь отступит, из за дома, где-то вдали, раздалось пару выстрелов.
Десяток англичан были в дозоре в заброшенных полях за фермой. Неожиданно раздалось два выстрела, двое всадников повалились с лошадей, один был убит, другой тяжело ранен. Дозорные увидели двоих улепетывающих буров, видно они в предрассветных сумерках подобрались по полю к пикету, и теперь, сделав свое дело, пытались убежать. Лошадей они могли оставить только вблизи холма, ближе их спрятать просто негде. Английские солдаты, не сговариваясь, опустили пики и пришпорили своих лошадей. Сейчас эти подлые буры поплатятся за все. Разогнавшись британский сержант командующий пикетом вдруг заметил среди кустов хлопчатника еще около сорока буров- здесь засада. Но было уже поздно, дружный залп выбил из седел всех восьмерых англичан. Из за холма уже показался десяток коноводов, они гнали полсотни лошадей прятавшимся в засаде бурам.
Услышав еще выстрелы, подполковник Моррисон вздрогнул:
Трубите общий сбор , пусть наши дозоры собираются в лагере, Вы, Хинейдж, возьмите наших стрелков , все сорок человек и посмотрите пока, что там творится, судя по выстрелам, там не может быть более сорока человек.
Трубач, ты где? Будь слева! Дуделку свою не забыл? Хорошо, молодец! -отдавал Моррисон свои приказы.
Пока Хинейдж ругательствами собирал своих стрелков, которые сейчас были явно не в лучшей своей форме, большинство из них так и терла кулаками свои глаза, пока они маршировали за дом, буры быстро верхом пересекли почти все поле и увидели вышедших британцев. Тогда они быстро соскочили с коней и рассыпались по полю, укрываясь в кустах и неровностях почвы. Коноводы же стремительно развернули лошадей и поскакали назад. Капитан Хинейдж тоже не ожидал увидеть буров так близко, он поначалу опешил, да тут не меньше пятидесяти человек! Но долгая армейская служба уже уничтожила у капитана привычку, чему-либо удивляться и он начал выстраивать впереди себя солдат для стрельбы. И хотя уже казнозарядные винтовки позволяли стрелять лежа, но армейские уставы пока еще не перестроились. Солдаты должны стрелять рядами, находится на глазах у офицера, который должен подавать соответствующие команды. А если все попрячутся, что же это такое будет? Не армия, а разлад и коррупция. Пока солдаты выстраивались и готовились к стрельбе, буры уже открыли по британцам частый и меткий огонь, английские солдаты еще не разу не выстрелили, но уже потеряли более десятка человек. У буров было пятьдесят стрелков, все они были меткие охотники и все они спрятались и их не было видно, а у англичан сорок человек, все в первую очередь кавалеристы, а не стрелки, к тому же с изъеденными соком африканского молочая глазами. Тем более, красные мундиры британцев представляли собой отличные мишени.