– Шшш… шш… шш!
Точно мы с Рувимом были не люди, а две курицы, забравшиеся в дом, которых нужно было выгнать.
Такой приём нас озадачил, и подобно двум школьникам, застигнутым на месте преступлений, мы остановились у порога: нам было неловко, и мы не знали, что делать даже. Мы стояли и глядели на маленькую фею, которая продолжала махать платком и шикать. Что делать? Уйти ли из её волшебного царства или попытаться умиротворить её лаской?
– Уходите, уходите! – закричала девочка, топоча от гнева ногами. – Уходите. Так бабушка велела. Если кто сюда придёт, чтобы уходил.
– Ну, а если мы не уйдём, маленькая хозяйка, что ты с нами сделаешь? – спросил Рувим.
– Тогда я вас прогоню, – ответила она и, подбежав к нам, начала нас хлопать по ногам своим платочком. Затем она накинулась на меня и закричала:
– Ах ты, нехороший мальчик! Зачем ты сломал бабушкину дверь?
– Я её сейчас починю, – ответил я со смирением и, взяв вместо молотка валявшийся на полу камень, надел снова дверь на петли.
– Ну вот, хозяйка, все исправлено, – сказал я, – ваша бабушка теперь и не заметит, что дверь была сломана.
– А все-таки уходите отсюда, – настаивала девочка, – дом это не ваш, а бабушкин.
Что нам было делать с этой решительной дамой, живущей в болоте? В доме нам остаться было необходимо, кругом была открытая местность, и спрятаться было некуда. А девочка упорно гнала нас вон. Она обнаруживала храбрость, которая положительно устыдила бы Монмауза.
– Ты, кажется, торгуешь молоком, – сказал Рувим, – мы устали, и нам хочется пить. Мы и пришли к тебе, чтобы попить молока.
Девочка вся расцвела и, улыбаясь, воскликнула:
– Да неужто? Но вы мне должны заплатить за это. Бабушке всегда платят. Ай-ай, вот отлично-то! Вот хорошо-то!
Она вскарабкалась на стул, схватила крынку и налила две большие кружки, стоявшие на столе.
– Это будет стоить пенни! – заявила она вежливым тоном.
Забавно было глядеть на эту маленькую хозяйку, как она прятала в свой карман данную ей монету. На её невинном личике сияли гордость и удовольствие. Она гордилась тем, что делает дела в отсутствие своей бабушки. Мы взяли кружки с молоком, открыли ставню и сели около окна. Нам нужно было наблюдать, когда пойдёт мимо Деррик.
– Ради Бога, пей как можно медленнее, – шепнул мне Рувим, – нам надо как можно медленнее пить молоко, а то она нас опять погонит.
– Ну ладно, – ответил я, – теперь мы уплатили пошлину, и она позволит нам посидеть здесь.
Но девочка, слышавшая мои слова, заявила непреклонным тоном:
– Нет-нет, как выпьете молоко, так сейчас же уходите. Я рассмеялся и воскликнул:
– Ну скажи, пожалуйста, слыхано ли, чтобы два взрослых воина стеснялись до такой степени крохотной куколки? Слушай, малютка, я с тобой буду торговаться. Получай шиллинг. Я покупаю у тебя все молоко, которое здесь стоит. Мы будем сидеть здесь и пить молоко. Ладно, что ли?
– Ну, что же! – ответила девочка. – И хорошо. А если вы хотите, чтобы было ещё больше молока, то я принесу. Наша корова Джинни гуляет по болоту. Она сейчас придёт, и я буду её доить.
– Нет-нет, Боже упаси, нам больше молока не нужно! – воскликнул Рувим. – Ведь это может кончиться тем, что нам придётся покупать корову. А скажи мне, маленькая девочка, где твоя бабушка?
– Бабушка ушла в город, – ответил ребёнок, – к нам пришли гадкие люди в красных камзолах и с ружьями. Они все воруют и дерутся. Вот бабушка и ушла, чтобы их прогнать. Бабушка все устроит.
– А мы, моя птичка, как раз с этими людьми в красных камзолах и воюем, – сказал я, – мы пришли, чтобы защищать тебя и бабушкин дом. При нас не посмеют ничего украсть.
– В таком случае оставайся и сиди, – важно сказала девочка и живо вскарабкалась ко мне на колени, – какой ты большой мальчик!
– А почему же я не мужчина? – спросил я.
– Ну, у мужчин есть борода, а у тебя – нет. Вот у моей бабушки и то больше волос на подбородке, чем у тебя. И кроме того, ты пьёшь молоко, а молоко пьют только мальчики. Мужчины пьют сидр.
– Ну, если я мальчик, так я буду твоим женихом, – сказал я.
Девочка тряхнула своими кудрями и воскликнула:
– Да неужели? А я ещё не собираюсь жениться. Впрочем, у меня есть жених. Это Джайльз Мартин из Гомауча. Ах какое у тебя хорошенькое железное платьице! А сабля у тебя большущая. И зачем эти люди носят такие сабли? Ведь от сабель больно, а разве можно делать больно людям? Все люди братья.
– Почему же все люди – братья, маленькая хозяйка? – спросил Рувим.
– Потому, что бабушка сказала, что все люди – дети великого Отца, – ответила девочка, – а если у них один отец, то зачем же драться, не правда ли?