– Не успел рассмотреть. Я видал, как они устраивали свои фитили.
Сэр Гервасий, обрызгивавший себя духами, произнёс:
– Жаль, что у них не у всех мушкеты с курками. Мушкеты с фитилями – скверная штука. Много хлопот с ними, и стрельба медленная. Как? Вы ещё не выпьете вина?
– Нет, спасибо, довольно.
– Ну, в таком случае я надеюсь на майора: может быть, он поможет мне докончить эту бутылку. Бутылка мне, конечно, не в диковинку, но на нынешнюю ночь я должен сохранить себя в полной свежести. Пойдёмте вниз, надо взглянуть на наших солдатиков.
Когда мы вышли на улицу, было десять часов вечера. Голоса проповедников и крики народа замерли, и полки уже стали по своим местам. Повсюду господствовало суровое молчание. Безмолвные ряды войск освещались немногими фонарями и светом, лившимся из окон. Из-за волнистых облаков выглядывал месяц и обливал улицы своими белыми, холодными лучами. Время от времени луна скрывалась. В северной части небосклона играли странные полосы света, – точно гигантские пальцы двигались по небу. То было северное сияние, чрезвычайно редкое явление в южных графствах Англии. Появилось северное сияние в знаменательный момент. Суеверные солдаты указывали друг другу на его огни и истолковывали значение этого небесного явления. Некоторые сравнивали это сияние с огненным столпом, который вёл Израиля через пустыню в обетованную землю. Все тротуары и окна домов были запружены женщинами и детьми. Весь этот народ глядел на странный, причудливый блеск сияния и испускал крики, в которых слышались страх и удивление.
Когда мы приближались к полку, Саксон, встретивший нас, сказал:
– На колокольне Святой Марии пробило половина одиннадцатого. Надо бы дать что-нибудь людям.
– На дворе гостиницы я видел большой бочонок зойландского сидра, – ответил сэр Гервасий, послушайте, Дауан, возьмите эту зблотую цепочку, отдайте хозяину, а бочку с сидром привезите сюда. Нужно, чтобы каждому достался полный ковш напитка. Пусть меня утопят, если я поведу в бой людей, у которых в желудках нет ничего, кроме воды.
– Ну, воды-то многие из нас запросят ещё до наступления утра, – произнёс Саксон.
Человек двадцать пикейщиков направились в гостиницу за сидром.
– Чертовски холоден здешний болотный воздух, – продолжал Саксон, – прямо кровь в жилах стынет.
– Мне холодно, и Ковенанту тоже, глядите-ка, как он топочет от холоду, – ответил я. – Знаете, что время у нас ещё есть, пройдемтесь вдоль линий войск.
– Что же, поедемте, – с удовольствием согласился Саксон, – лучшего ничего и придумать нельзя.
Мы тряхнули поводьями и двинулись вперёд. Кони звонко стучали подковами по камням мостовой, высекая из неё огонь.
Позади конницы, в длинном ряду, начавшемся у Истоверских ворот и тянувшемся через мост. Высокую улицу, Коричилль и церковь к Пик-Кроссу, стояла наша пехота, молчаливая и угрюмая. Тишину нарушали по временам женские голоса, окликавшие из окон родственников. На ружейных дулах и лезвиях кос играл неверный лунный свет. Всюду мы видели неподвижные, спокойные, суровые лица. Здесь были и мальчики без признаков растительности на щеках, и старики с седыми бородами, спускавшимися до пояса. Но у всех было одинаковое настроение. Эти люди были проникнуты непреклонным мужеством и не знающей никаких препятствий решимостью. Я снова увидал и рыбаков, уроженцев юга, и свирепых обитателей Мендипса, и диких охотников Порлокской бухты и Майнкэда, и экемурских контрабандистов, и лохматых жителей Акебриджского болота, и квантокских горцев, и девонширских мануфактурных рабочих, и скотоводов Бэмптона, и красномундирных милиционеров, и плотных горожан Таунтона. Душой всего этого ополчения были храбрые крестьяне долин, просто и бедно одетые. Они засучили рукава своих тёмных курток до локтя, и я глядел на их тёмные, жилистые руки. Крестьяне всегда засучивают рукава, собираясь делать какую-нибудь трудную работу.
Я вот с вами говорю обо всем этом, милые дети, и мне кажется, что полстолетия, протёкшего с тех пор, словно не бывало. Время исчезает, словно утренний туман, и я снова еду по извилистым улицам Бриджуотера и снова любуюсь сомкнутыми рядами моих товарищей по оружию. Храбрые это были люди! Онидоказали собственным примером, как мало нужно англичанину, чтобы превратиться в воина. Великие воины родятся и растут в спокойных, мирных деревушках, которые расположены на залитых солнечными лучами сомерсетских и девонских лугах. Представьте себе, дети, что когда-нибудь Англию застигнет чёрный день, что её войска будут разбиты и она очутится безоружная во власти своих врагов. Вот тогда-то Англия и вспомнит, что каждая деревня её есть военная казарма и что настоящая английская сила заключается в непреклонном мужестве и гражданском самоотвержении населяющих её людей. Это главный источник нашей народной силы, любезные внучата!