А где Мирошка? Между делом вспоминаю про мамину помощницу.
– Так, отнеси-ка ещё ведрышко в унитаз вылей, – говорю я, а сама думаю, – Он, интересно, – не забился заодно?
Дочь прихватывает ведро с водицей и исчезает. Замираю в ожидании. Прислушиваюсь. Выливает, ни о чем новом не сообщает моя Мирошка. Ура! Апокалипсис отменяется! Круговорот ограничился ванной и кухней.
Так вот. Про сантехников. В последний раз они мне чистили тот самый унитаз – когда я не рассчитала и выкинула в него сверхдозу кошачьих опилок (с экскрементами вперемежку, разумеется). Это было более чем способен слопать наш унитаз. Он лопать и не подумал – выплюнул всё наружу. Я честно ждала, когда он одумается. Три дня. Куда мы ходили всё это время – не спрашивайте! Всё равно не скажу, даже под пытками. Но ходили – не сомневайтесь!
Через три дня я попыталась сделать что-нибудь сама. Что-нибудь – это нечто вроде шаманских танцев вокруг да около, со вздохами и причитания. А что ещё я могу – слабая женщина?! С сантехникой поделать. Ну, могу ещё немного вантузом помахать. С вантузом у меня получалось хуже. Вздохи и причитания – тоже так себе. Но если сравнивать, то с вантузом всё-таки хоть что-то.
Но улучшить ситуацию и повысить уровень гигиены в моем доме самостоятельно мне так не удавалось. И тогда я позвала бесстрашных рыцарей. Прямо из ЖКХа. Честно говоря, звала я одного, но пришли оба. То ли им положено работать в паре, для поддержки – мало ли, кого в унитаз засосёт, то ли это была акция «два в одном».
Эти двое сразили меня своей решительностью. И непривычными велеречивыми словесами (я ожидала традиционного мата, честно говоря). Не знаю, чем больше сразили. А они сражались с унитазом, а на путь истинный наставляли меня. И то и другое – неистово. И спрятаться то некуда – сама позвала.
Другой раз (тогда ко мне приходил только один из рыцарей ЖКХ) у меня меняли закрывашечку – вертушечку для крана такую. Синенькую. Холодная вода, значит. Там вода тоже хлестала, только на стену. Тот раз меняли с прибаутками матерными. А месяца через два – вторую – красненькую. А в первый раз велели мне штучечку, которую сняли, – железную – не выкидывать. По её образу и подобию для красненького крана купить такую же. Но я, разумеется, её потеряла (или выкинула). Поэтому при втором заходе была вынуждена терпеть культурный шок. Связанный со словесными приятностями в мой адрес. Почти что комплиментарными (от слова комплимент). Дружба, одним словом, с сантехниками у меня была специфичной. И вот опять они нужны.
И что же делать сейчас? Я вспомнила лагерь с засадами у душа, лагерь с подмывочной комнатой у медика и баню раз в неделю, куда мы так и не попали. Выходит, я сменила шило на мыло?
– Мам, пойдем спать, утро вечера мудренее, – перебила мои размышления Мирошка и потащила меня в кровать.
История девятая. СКАЗОЧНАЯ
– Мама, почитай сказку, – Мирошка сует мне в руки книжку. Смотрю на обложке: Сергей Седов «Страшные сказки».
– Мирошка, я тебя умоляю. После сантехников мне уже никаких сказок не хочется! Особенно ужастиков, – картинно вздыхаю я, – Давай лучше я сама сочиню.
– Давай, только не про меня! – хитрит Мирошка.
Я то знаю, что про себя она любит больше всего. Но заверяю как можно искреннее:
– Ни в коем случае не про тебя! Ты только не перебивай!
Рыбачка Фрося называется.
У мамы сгорели котлеты. Воздух наполнился гарью и перестал быть прозрачным. А парадная одежда пропахла костром.
Дезодоранты, духи и проветривание – не помогали. А на часах было уже почти двенадцать.
– Не успеем! – вопила я.
– Опоздаем, – шептал папа.
– Опозоримся, – вздыхала мама и горестно добавляла, – Придётся остаться дома…
– А как же день рождения?! Он же – раз в году, – испуганно хныкала я.
И мы дружно усаживались на диван. Подумать. Мама – озабоченно. Мама – основательно. Я – с ногами. А Фрося – молча. Фрося – моя кукла, ей нашу драму не понять. Ей всё равно. У неё нос не настоящий. Она им не слышит.
– А, может, ещё попробуем, – мама метнулась к балкону и раскрыла его настежь, чтобы впустить свежего воздуха.
– Бес-по-лез-но, – вздохнул папа.
– Смотрите, – заметила я, – Уже шкаф видно.
– Ага, туман расступился, – поддержал папа.