– В самый раз, – отвечаю я и закатываюсь на территорию.
Нужно убрать велосипед, чтоб без лишних вопросов. Размышляю – куда? Завожу к себе в комнату. Живу одна – никому не помешает.
А вечером ко мне врываются с обыском. Без стука. Дверь закрыта на крючок. Его пытаются сорвать. Подхожу к дверям. Завхоз (в начале смены я назвала её «самой старшей начальницей». На самом деле, завхоз) пытается меня отстранить и втиснуться в комнату. За её спиной маячит начальник смены. Задним умом вспоминаю, что у меня по всей комнате на гвоздях развешано нижнее бельё. Сушилки в лагере нет, а обогреватель не работает – сушу на гвоздях. Неловко как-то, если мужчина войдёт и увидит.
– Минутку, я бельё уберу, – предпринимаю попытку остановить разъярённую женщину.
Но она, как ни странно, не унимается. И грудью.. грудью, грудью так и прёт на меня. А сама водит носом по сторонам, проверяет.
– Где, где белье? Покажите!
Вижу смущение начальника смены – кажется, он готов ретироваться.
– Я не буду спорить, – отступает от дверей куда-то вглубь коридора.
Внутренне благодарю его и продолжаю сражение с завхозом один на один. Кто-кого?
– Ааа, вижу, – наконец, удовлетворяется она и отпускает дверь.
Оборачиваюсь – на гвоздях у меня за спиной висят беленькие и чёрненькие, как раз в поле её зрения. Закрываю дверь и наспех всё убираю в шкаф. Что ещё убрать? Озираюсь вокруг. А бог его знает, что у них тут под запретом? Пожимаю плечами и открываю.
– Велосипед убрать! – парирует с ходу начальница кроватей и туалетной бумаги.
– Хорошо, а почему? – интересуюсь я и слышу знакомое устрашающее слово.
– СЭС!
Ну конечно, вездесущее СЭС придет проверять даже мою комнату! Как я не подумала? А помыться они не хотят? Раз в неделю в бане? Мне становится смешно. От нелепых запретов и очевидных нарушений. А меня, тем временем, изо всех сил продолжают запугивать.
– Техника в комнате! Знаете, какие это штрафы!? Будете сами платить!
– Хорошо, – соглашаюсь я и продолжаю улыбаться. Нет, ну, правда – почему бы не улыбаться?!
Но взломщики не уходят. Почему то. И не улыбаются. Вроде бы, вопрос исчерпан, но не уходят. Стоят и пялятся на меня. И тут женщина открывает рот… Видимо, она тоже потеряла терпение…
– Встала и пошла! – заявляет … как бы еще её назвать пообиднее…
И в эту минуту просыпается, наконец, моё ЭГО.
– А Вы почему со мной так разговариваете? – с гневно вспыхиваю я. – Встану и пойду, когда мне удобно!
Оба стоят передо мной как оплёванные. Оплёванные и есть! Позорище, пришли с обыском, о манерах и не вспомнили, начальники хреновы…
– Вынесите перед ужином, – примирительно заканчивает беседу начальник смены и выходит за дверь (не буду давать ему имя. Пусть будет обезличенный). Кажется, слово «пожалуйста» в его арсенале отсутствует в принципе.
– Хорошо, что-нибудь ещё?? – онЕ (она, то есть) всё ещё маячит передо мной своим прекрасным челом.
– А почему у вас бельё пастельное здесь лежит? – находятся новые претензии.
Просто в день приезда нам выдали два комплекта, когда не знали, куда селить Мирошку. Ну, еще эта история с кроватями… Потом дочери досталась кровать вместе с бельём, а я комплект пристроила в угол – поленилась относить. Когда будет смена – отнесу грязное, а это надену – подумала. В общем, за бельё тоже досталось.
И вот я одна. Размышляю, – куда пристроить коня? Чтобы за неделю (выходной через семь дней) не заржавел от непогоды. И отправляюсь к знакомому охраннику. Кажется, он один из немногих здесь отличается доброжелательностью.
– Оговорили Вас? – с порога заявляет он.
– ??
– За мной приходили, что, мол, нужно сходить разобраться. А я ей говорю: Может, с автоматом?! Она что, сопротивляться будет? (Ей – завхозу; Она – я. Поясню, на всякий случай)
– !!! – нет слов, одним словом.
Значит, на обыск согласился только начальник смены – делаю выводы я. Настоящий мужчина!
Коня пристраиваю в какую-то хозяйственную постройку и молюсь, чтоб никто не напакостил. Дети же. Хорошо помню соседку по подъезду (а, может, не она?), которая несколько раз прокалывала шины и исполосовала Мирошкино детское кресло. Надеюсь, здесь в лагере, всё обойдется.
К вечеру пытаюсь усмирить ЭГО. Не бухти, Дорогое мое сокровище! Утро вечера мудренее. Завтра пообщаешься с детьми – напитаешься положительными эмоциями. А эти странные взрослые… какое мне до них дело?! Я здесь не за этим.
А ночью мне снится бесконечная дорога. Тихая и пустынная. Я иду по ней совершенно одна, со мной лишь ветер и птицы. Они теперь слышны, их не заглушает дневной машинный «вжиииих». Они делятся со мной своим настроением, они приветствуют меня в своем краю. Я не кажусь им чужаком и чуждым элементом. Я своя, хоть и не умею петь. Но я умею кричать – и я кричу! От счастья, от радости и от … сама не знаю чего!