— Как причём? Ты же с ума по нему сходишь!
Чарли обиженно сложила веер:
— Всё совсем не так! Просто я восхищаюсь его храбростью и упорством. Многие мои знакомые убеждены, что именно он и был «Грозой меков». И мне плевать, что он механический. Ну или какой он там.
— Да ты даже не знаешь, что значит «механический»! — хихикнула Гретта. — Так или иначе, а во всё эти нелепицы я не верю. Уже два месяца, как Фога Вулписа нет, а в Облачных Долинах по-прежнему тишь да гладь. Как ты такое объяснишь? Может, его призрак охраняет нас?
— Всё просто! Господин Вулпис не умер. Он сымитировал свою смерть, чтобы избавиться от излишнего внимания народа.
Гретта расхохоталась. Секунду спустя к ней присоединилась и Чарли.
— Эй, что такое? Почему карета остановилась? — воскликнула Гретта.
Чарли заткнула ей рот лапой и шикнула:
— Тсс, молчи, снаружи подозрительно тихо. У меня плохое… — И она оборвала фразу криком. Чья-то сильная лапа распахнула дверцу кареты и обернулась вокруг шеи рыси, увлекая за собой.
— Чарли! — вскрикнула Гретта. Она попыталась оказать сопротивление бандитам, но её копыто оказалось не столь цепким, чтобы перетянуть подругу на себя.
Чарли выволокли из кареты, и та, в страхе стуча зубами, прогулялась паническим взором по силуэтам, завернутых в чёрное рванье. Они скрывали морды под масками и шарфами, глаза их излучали холодное сияние. Вооруженных ножами и револьверами, они контролировали лошадей. Этим объяснялась паранормальная тишина, которую сохраняла извосчая тройка.
— Я дам вам золото! — Чарли выдала первое, что пришло на ум. В конце концов, бандиты создавали впечатление озверевших от голода и смрада бродяг.
— Мадмуазель Шарлотта Де Муар? — произнёс зверь, что взял Чарли в обхват.
— Что вам надо! Меня… меня зовут Чарли.
— Да? Отчего же тогда на вашей карете герб семьи Де Муар.
Шарлотта почувствовала, как твёрдое дуло револьвера уткнулось ей в поясницу.
Она не знала, как вести себя в такой ситуации и просто дрожала. Не раз её предупреждали, что чересчур смелые выступления в защиту угнетённых могут спровоцировать агрессию со стороны несогласных. Она была готова к нападкам, но не к откровенно угрожающим жизни нападениям.
Шарлотта прощалась с жизнью под душещипательные крики Гретты и под неторопливое возрождение Луны. Но прежде, чем она пролила первую слезу, лапа зверя отпустила её. Шарлотта повернулась на грохот, раздавшийся за её спиной, и обомлела. Рысь с аккуратно причесанной шерстью на щеках сбивал с лап одного бандита за другим. Они настолько перепугались этой опережающей события кары, что побросали оружие и ретировались, поджимая хвосты.
Отдышавшись, спаситель подступился к мадмуазель Де Муар.
— Кто вы? — спросила та, обескураженная и вдохновлённая.
— Меня зовут Ноэль, — представился Ноттэниэль.
— Ох, Ноэль…
Приняв Ноттэнтэля в его богатом облачении за аристократа, Шарлотта предоставила свою лапу для осуществления галантного жеста, который, по её понятиям, должен был последовать после знакомства двух высокопоставленных особ. Но Ноттэнтэль, как известно, не имел ничего общего с аристократами и в тонкости их общения не углублялся. К ужасу Шарлотты, джентльмен, только что предотвративший её безрадостный конец, безкультурно пожал ей лапу. Любой другой зверь за подобную бестактность уже получил бы затрещину. Но не Ноттэнтэль. «Что ж, благородные звери все немного с причудами, — подумала Шарлотта и сменила гнев на милость. — В конечном итоге, он спас меня, надо быть с ним благосклонное. Возможно, он просто растерялся или ещё не совсем протрезвел от драки».
— А как ваше имя? — поинтересовался Ноттэнтэль.
Шарлотта заглянула в его огромные жёлтые глаза с белой обводкой и улыбнулась:
— Вы не знаете меня?
— Нет, увы, а должен?
— Я довольно известная персона. Вы должны были слышать мою имя — Шарлотта Де Муар. Вам это о чем-нибудь говорит?
Ноттэниэль притворился изумленными:
— Вы Шарлотта? То есть, мадемуазель Де Муар? Я многое слышал о вас.
— Правда? Надеюсь, только хорошее?
— Откровенно говоря…
— Ах, ну да, конечно, народ любит голословить. Но вы то, я надеюсь, на моей стороне?
— Разумеется.
— Вы только поглядите! Ваш чудесный камзол!
— Что с ним?
— Видно, в бою вы потеряли пуговицы.
— А, вы об этом.
— И всё из-за меня! — Шарлотта драматично всплеснула лапами.
— Это всё мелочи, — успокоил её Ноттэнтэль.
— Но ведь они золотые!
— Ваше благополучие, мадмуазель, дороже любого золота, любых бриллиантов. Она бесценна. Я бы пожертвовал ради вас своей жизнью, чего уж тут помянать какие-то две никчемные золотые пуговицы.
Шарлотта услышала, что хотела.
— Эй, а вон, кажется, ваша подруга.
В качестве благодарности Шарлотта Де Муар любезно предложила спасителю проехаться с ней до поместья, где её служанки смогут пришить к камзолу новые пуговицы. Ноттэниэль с глубоко польщенным видом принял заботу мадмуазель и сел в карету. Гретта отодвинулась от хищника ближе к окну. Что-то в облике Ноттаниэля нервировало её. Как травоядное, синонимом чему является слово «жертва», Гретта была чувствительна к копившейся вокруг ауре. Она чуяла подвох, и на подкорках её сознания юлой вертелась навязчивая мысль: «Быстро же, однако, он явился на помощь. Где его карета? Неужели он шёл пешком по этой слякотной чащобе? Такое не в духе аристократа!» Но дабы не слыть невежливой и не оскорбить ненароком пацифистскую натуру подруги, Гретта молчала и, ловя тёплые настроения Шарлотты, улыбалась. Гретта была всего лишь дочерью слуги при дворе дома Де Муар. Мадмуазель Шарлотта привязалась к козе и захотела сделать её своей фрейлиной, а позже, раскрыв в той одарённость ума, позволила фрейлине отучиться на гувернантку. Сейчас мисс Гретте подвернулась удачная партия, которая могла бы окончательно закрепить её статус в обществе и сделать леди.
Сама же Шарлотта происходила из знатного рода. Отец её был правителем палаты лордов. В свои юные годы Шарлотта получила нескромное приданое, которое, к разочарованию кавалеров, не спешила никому отдавать. Единственное, чего не одобрял лорд-канцлер Де Муар, так эту её кампанию по борьбе с межвидовыми и сословными расприями. Если скомпоновать идеи мадмуазель де Муар в одну емкую фразу, то получиться лозунг: «Мир во всём мире!». Разумеется, канцлер считал это детской забавой, баловством и никогда не верил, что у дочери что-то выйдет. Он в серьёз забеспокоился только тогда, когда идеи Шарлотты стали обсуждать при дворе, а вместе с тем активизировались пустословы и агрессоры. Что мог поделать канцлер? Тем более, что королева, неожиданно для всех, поддержала идею равенства. Мсье канцлер поддался, но вздохи, утаенные в его груди, были понятны Шарлотте.
— Знаете, господин Ноэль, — пожаловалась мадмуазель де Муар, сходя с кареты. — Иногда я чувствую себя загнанной в угол. Этот огромный мир тяготит мои плечи. На каждом шагу мне попадаются лишь лицемеры и провокаторы, мечтающие увидеть мои слезы. Я очень рада, что вы разорвали этот порочный круг своим благородным поступком.
Ноттэниэль, который к этому времени окончательно вошёл в роль, подал Шарлотте лапу и сказал:
— Ничего особенного, мадмуазель.
Следом за Шарлоттой вышла и Гретта. Желая подмазаться, Ноттэниэль протянул лапу и ей. Коза отчуждённо улыбнулась, смакуя ядовитый комок, засевший в горле. Что-то с этим Ноттэниэлем было не так. Но что? Каким образом он вообще умудрился потерять пуговицы? Очевидно, что они были срезаны, при чем — чрезвычайно аккуратно, чтобы не порвать сам камзол. Применить к Ноттэниэлю оружие бандиты не успели. Что же тогда? Гретта прикусила губу, гадая — как поступить, поведать ли госпоже о своих подозрениях?
— Так это, ваш дом? — Ноттэниэль оглянулся.
— Да, — кивнула Шарлотта. Не такой помпезный, как «Медвежья берлога», но мне вполне уютно в нём.
Вероятно, мадемуазель Де Муар и в самом деле не считала свои апартаменты выдающимися. Вот только Ноттэниэль был другого мнения. Изящное поместье Де Муар впечатлило его куда больше, чем приводимый к сравнению особняк господина Бэрворда.