— Нет, храбрая!
— Вот как… — улыбнулась Гретта. — Ты действительно вела себя сегодня храбро. Во всяком случае, храбрее меня. Жаль, что я не знала мистера Вулписа, возможно, меня бы он тоже вдохновил на что-то большее…
Она приспустила веки, то ли в дреме, то ли мечте.
— Эй, Гретта!
— Что? — приоткрыла один глаз коза. — Стой, ты всё ещё носишься с орудием убийства? С ума сошла?
— Фактически, это не орудие убийства, а орудие… эм, ранения?...
Наблюдая, как беспечно Ника ковыряется в револьвере, извлекая барабан, Гретта ужаснулась.
— Вот уж по-истине храбрая! — вскочила она, бросая в опаске взгляд за плечо, туда, где у главного крыльца дома толпились потенциальные свидетели и вооружённые стражники. — Ты сдурела, Ника? Как ты вынесла его из особняка?
Ника самодовольно посмеялась, задирая верхние слои юбки:
— Моя славная Руфа позаботилась пришить мне карманов на кринолин.
— Вы что, с самого начала это спланировали? — вытаращила глаза Гретта.
Ника беззаботно отмахнулась:
— Неа, эти карманы для вкусняшек.
— Чего?
— Руфа — кухарка в доме Бэрворда, её не пустили на бал, а она без ума от сладкого! К сожалению, брюки мне надеть не разрешили, а глупая дамская мода не предусматривает карманов. Пришлось выкручиваться. Мармеладку? — Ника кинула Гретте кулёк.
— Ты ненормальная…
— Бартоломеус постоянно об этом твердит. И старикашка Баритон вторит ему только так.
— Может все-таки спрячешь револьвер?
— Он не заряжен, — причмокнула губами Ника.
— Да я не об этом!
—…Но из него точно стреляли.
— Ника!
— Т-с, погоди, не перебивай, я размышляю. — Зайчиха приставила палец к мордочке Гретте, и та хмуро скосила на него глаза. — Почему Ноэль так смело встал под дуло?
— Потому что он безрассудный идиот, прямо как ты? — выдвинула саркастичную гипотезу коза.
— Не-ет, тут что-то другое. Он узнал револьвер. И он знал, что заряда в нём всего на один выстрел. Эврика! — вскрикнула Гретта. — Дело закрыто!
— Какое дело?..
— Разве ты ещё не поняла?
— Не наставляй на меня револьвер!
— Ой, прости. — Ника запрятала оружие под юбкой. — Разве ты ещё не поняла? — повторилась она. — Ноэль — тот, кто дал оружие господину барану. Он знал, что я блефую! Надо немедленно сообщить об этом Шарлотте, пока она не попала в беду! Идём!
Ника ловко спрыгнула с памятника и вприпрыжку, свойственную возбужденным зайцам, помчалась к особняку.
— Ника, сейчас же вернись! — Едва не сбив Гретту с копыт, старый хорёк в котелке и коричневом пальто сошёл с кареты Де Муаров, а за ним следом выскочила белка в изляпанном жиром переднике.
— Ника!
— Руфа? Старикашка?
— Какой я тебе старикашка! — погрозил Баритон, оттягивая заячье ухо. — И где твой корсет?
— Ай-яй-яй, потише! Я от этого дурацкого корсета чуть в обморок не грохнулась!
— Ты цела? — выпалила сходу Руфа, накидываясь на подругу с объятиями. Мы все так перепугались, когда узнали, что произошло на балу! Там правда стреляли? Надеюсь, никто не умер?
— Славная моя Руфа, всё в порядке, — утешила её та. — Я припасла для тебя конфет! В карманах. — И Ника многозначительно подмигнула.
— Ах! Так вот зачем?..
— Тихо, это секрет!
— Тебя вообще совесть не мучает, плутовка? — рявкнул Баритон, выписывая Нике подзатыльник.
— Хватит драться, старый вы злодей! Всё же хорошо!
— Я бы так не сказал. — Лорд-канцлер тоже спешился, влечественно и грозно скользнув взглядом по знакомым и не очень мордам.
Микаэль Де Муар был высоким статным зверем, шерсть на рысьем подбородке и за ушами поседела, но это ни капли не портило его. Он был облачен в педантично выглаженный камзол — тёмно-зелёный, в цвет глаз. Накрахмаленный воротник и манжеты с золотыми запонками разили снежной белизной. Плечи его нагружало тяжёлое чёрное пальто, а голову венчал цилиндр.
— Спасибо, что подвезли, милорд, — вежливо снял шляпу Баритон.
— Не меня благодарите, а господина Бэрворда. Я исполнял его просьбу. В конце концов, проблема тесно касается нас обоих. — Он вздохнул. — Вы уж извините, но я должен найти свою дочь.
— Разумеется, милорд. Не смею вас больше задерживать.
Микаэль Де Муар кивнул и застучал тростью по земле:
— Гретта, за мной.
— Да, милорд.
Гретта смиренно зацокала за хозяином. Когда она проходила мимо троицы Бэрворда, Ника обняла её на прощание:
— Гретта, спасибо! — сказала она, прошептав на ухо козе еще что-то такое, от чего та сталась строга во взгляде.
Между тем стража запихивала Беана в тюремную кибитку.
— Я ни в чем не виноват! — гремел баран цепями наручников. — Я не хотел стрелять, я просто испугался!
— Скажи это моему плечу! — сплюнул измученного вида рыжий волк в рубашке с красным пятном крови на рукаве. Он сутулился и хрипел из-за ранения, но лекарей к себе не подпускал. — Ты поплатишься за это, рогатое зверьё, я найду тебя. И загрызу, слышишь⁈ — сотрясал он воздух угрозами. Травоядный народ не знал, что в этой картине страшнее — рыдающий взрослый баран, истекающий кровью волк или его челюсти, с которых пеной скапывала слюна.
Глава 16
Роза
Мистер Вулпис посадил Семь в стеклянную банку, позаботившись о том, чтобы мышь не задохнулась. Прямо когтем он проткнул крышку в нескольких местах и плотно привинтил её к горлышку банки.
— Ах ты, урод! — свирепствовала Семь, стуча кулочками по стеклу. — Я прикончу тебя, прикончу! Вот только выберусь отсюда! И тебе конец! Тебе и твоей усатой подружке!
Проявляя недюжинное терпение, мистер Вулпис выслушивал потоки брани и оскорблений, пока Ганц готовил грибное рагу и гремел тарелками, а Жанна штопала видавшее виды пальто господина управляющего. Она уже закончила пришивать новый рукав и теперь водила иглой, латая дыры грубыми, но надёжными швами.
Зузу кружил под потолком, довольный своим воссоединением с хозяином — им больше никто не управлял.
Когда всё было готово, троица уселась за стол. Это был прощальный ужин, завтра лис и кошка будут вынуждены расстаться с домиком на дереве. Светлой печалью сверкали улыбки Жанны и Ганца. Мистер Вулпис же, положив голову на механическую лапу, со скучающим видом наблюдал за банкой на столешнице и выбившийся из сил белой мышью. Она отвечала ему ненавистью в налитых кровью глазах.
— Я буду скучать по тебе, Ганц, — вздохнула Жанна. — По тебе и твоей стряпне.
Ганц нервно перемешивал содержимое тарелки.
— Мне жаль, что всё так вышло… — сказал он серьёзно. — Я бы хотел, чтобы вы остались ещё на чуток. Не знаю, что теперь с нами будет… со мной и с… — Ганц покосился на банку и замолк.
— Что ж, я могу тебе только посочувствовать, мой друг. Может, лучше от греха подальше держать её в клетке? — Жанна хищно улыбнулась.
Семь, услышав её предложение, завозмущалась:
— Я напишу жалобу королеве! Вас всех казнят! Рабовладельчество запрещено законом!
— Ну-ну, о чем ты там толкуешь из своей банки? Я не слышу!
Хвост Жанны заводно петлял под стулом туда-сюда, как стрелка часов.
— Прекратите пререкаться, мисс Хикс! — надоело мистеру Вулпису.
Жанна повесила пальто на спинку стула и взяла ложку, собираясь приступить к поглощению пищи. Тон, с каким лис обратился к ней, испортил ей настроение:
— Как-то вы не слишком рады победе, господин управляющий!
— Просто я устал.
— Да будет вам! Вас что-то гложет, я же вижу.
Семь, растопырив уши и ловя их реплики, хмыкнула.
— Ты чего это там хихикаешь, глупая мышь? — разозлилась Жанна. — Я сказала, что-то смешное?
— Просто я знаю, о чем думает твой мистер Вулпис, а ты — нет! — Семь показала язык.
Жанна взбеленилась. Была бы она сильнее — ложка бы прогнулась в её лапе.
— Мистер Вулпис! Что за дела? — воскликнула кошка. — Неуж-то вы в сговоре с убийцей?
— Убийцей? — агрессивно фыркнула мышь. — Я никого не убила!