— Тише, Сир… Нас могут услышать…
— Вас уже услышали! — хмуро выдал мистер Вулпис, выставив тормозной рычаг своей небольшой поклажи, которую пришлось прикатить к реке для того, чтобы собрать всю рыбу. — Выкладывай, что стряслось?
— Ваша кошка… — Даск замялся. — В общем, она пропала.
— Я же сказал не упускать её из виду! — рыкнул Боуи.
— Может… может… может она сбежала? — Даск только разводил крыльями.
Волк и лис переглянулись.
— Какой смысл ей сбегать сейчас? Когда мы почти достигли пункта нашего назначения? — почесал подбородок мистер Вулпис.
— Тогда… с ней сталась беда! — побледнел Боуи.
— Да, это куда больше похоже на нее!
Мистер Вулпис и Боуи воротились в пещеры, где Даск оставил Жанну.
— Насколько велики катакомбы? — Лис запрокинул взгляд на каменный потолок, с которого свешивались сосульки сталактитов.
— Весьма и весьма велики, — хватался за нос волк. — Я попробую отыскать Жанну по запаху, но не уверен, что получится.
В отличие от Боуи, мистер Вулпис смотрел на ситуацию трезво и панике не поддавался.
— Хорошо, Боуи. Полагаюсь на твой нюх, — распорядился он, отпустил волка на поиски, а сам прибегнул к более надёжному разведовательному средству — к поисковым системам Зузу. Механическая стрекоза выпорхнула из-под цилиндра, едва не сбив с потолка присевшего отдохнуть вниз головой Даска.
Мистер Вулпис когтем откинул колпак цилиндра и сказал:
— Зузу, обыщи пещеры. Как обнаружишь что-нибудь, намекающее на присутствие Жанны, оповести меня, пожалуйста, звуковым сигналом.
Зузу отправился в глубины пещеры, мистер Вулпис же просто сел на глиняную кровать и стал ждать.
Даск подлетел к нему с подхалимистой улыбочкой:
— Я впечатлён, Сир.
— Что же это, — предвзято прихмыкнул лис, — я теперь ещё и «сир»? Чем же я заслужил такую честь?
Даск приземлился на каменный выступ, оказавшись на уровне глаз мистера Вулписа:
— Вы так спокойны. Неужели вам безразлична судьба вашей подруги?
— Так вот оно что… Со стороны я выгляжу до такой степени безучастным? Тогда понятно, почему Жанна мне не доверяет… — Лис так углубился в результаты сделанного им выбора, что полностью проигнорировал суть обращённого к нему вопроса.
— А что делает ваша волшебная палочка? — Приставучий Даск маневрировал в воздухе над колпаком трости, как разожравшаяся птица, которой всё никак не удаётся примоститься на жердочку. Выкатив пытливые глазенки, он хотел разглядеть картинки на двойном экране.
Мистер Вулпис отвёл трость в сторону, наглядно показывая, что не расположен к диалогу. Даск его нервировал — своим вечно вздутым брюхом, неуклюжим полётом и лицемерием, которым от него веяло за километр. Не понятно, что понадобилось от лиса привелигированному слуге Его Крыкастого Высочества, но сотрудничать с мышами — даже с летучими — тот не стал бы ни при каком раскладе.
Все же, чтоб скорее отделаться от назойливого внимания и побыть одному, мистер Вулпис строго спросил:
— Чего тебе надо?
— О, ничего, любезный Сир.
— Теперь ещё и «любезный» прибавилось?
Даск наигранно рассмеялся:
— Не поймите не правильно, мы лишь выражаем своё восхищение вами, господин Вулпис.
— Мы? — подозрительно моргнул мистер Вулпис.
— Слухи расходятся быстро, особенно среди летучих мышей (зрение у нас не очень, зато слух — отменный). Вы за минуту подняли из реки целый косяк рыбы, обеспечив нам всем на сегодня сытный обед и ужин. Его Клыкастое Высочество, конечно, ежедневно трудится ради нашего блага и трудится, скажу я вам, на славу. Мы всё это безмерно ценим, однако… даже его силами Королевство не вытянуть со дна, на которое мы пали. Тысячи страждущий грызут с голоду собственные хвосты! С вами же, любезный Сир, открываются новые перспективы!
Мистер Вулпис от таких заявлений прыснул со смеху.
— Что смешного, Сир? — задето улыбнулся Даск.
— О-о, не сравнивайте меня с вашим ведомым Королём, — сменился смех раздражением. — Если вы, мыши, думаете, что из меня можно сделать инструмент для ваших нужд, насадив на мою голову уродливую корону и обозвав Вашим Высочеством, то вы не на того напали. Возможно, подхалимства и клоунады достаточно для манипулирования Боуи, но со мной такое не сработает. Кроме того, если вы вдруг повредились памятью, напоминаю: я — мек.
— Вот именно! — захлопал крыльями Даск. — Вы, Сир, не такой, как все. Этому обществу вы не принадлежите. Вы никогда не будете приняты, никогда не будете поняты. Звери будут вас бояться, вопреки вашему доброму сердцу.
— Ты несёшь полнейший нонсенс, Даск! Не суди меня, коли не знаешь. У меня были и есть друзья, в отношениях с которыми моя природа не играет сути. — Мистер Вулпис вообразил в голове образы хорька Баритона, тётушки Хомы и Ганца. Мордочка Жанны тоже затесалась к ним, но лис с горечью её прогнал.
— С чего такая уверенность? — метнулся к потолку Даск. — Вы когда-нибудь думали, что их дружелюбие напускное? Что они разыгрывают с вами дружбу, потому что чувствуют себя в долгу перед вами? Потому что жалеют вас? Вы правы, я вас не знаю, господин Вулпис, но я уже видел такую морду прежде… у Его Клыкастого Высочества. До того, как тот стал королём. Местных жителей в Малиновом Королевстве не жалуют, мы все здесь — отбросы, и нам неважно — живые мы или механические, мышиной ли породы, волчьей или лисьей. Можно много говорить о равноправии, из-за которого веками ведутся войны, но мы такими понятиями не оперируем. У нас всё слажено, всё по факту. Если мы едины — то мы едины, и кичиться об этом как о достижении мы не будем. — Даск замедлил полёт и устроился на отростке сталактита.
— Ты пытаешься промыть мне мозги? — спросил мистер Вулпис с предубеждением в голосе, тем не менее — не достаточно явным, чтобы заставить летучую мышь пересмотреть свой высокопарный тон и примериться с отказом.
— В любом случае, Сир, поразмышляйте на досуге о моём предложении. Столь своенравная и вздорная кошка, как Жанна — вам не товарищ. — Даск важно завернулся в крылья и притомленно закрыл глаза.
Мистер Вулпис фыркнул, как он рассчитывал — презрезренно, что, однако, лишь вывело Даска на самонадеянную ухмылку. Только летучая мышь собиралась вздремнуть, как пещеры завибрировали от звукового сигнала. Лис глянул на экран трости и глазами Зузу распознал посреди цветастого отсверка пещеры белую кошачью фигурку. Она не шевелилась.
Глава 22
Отражение
Бирюзовая шаль воспарила над сказочно-пестрыми грибами, надувшись как парус от гуляющих по пещере ветров. Она зацепилась за отколотый край мерцающего камня — прозрачного, чистого, как выточенная искусным мастером ледяная скульптура, и, невесомая, взвилась флагом. Таких камней здесь было сотни. Они торчали с неровных поверхностей стен и потолка, будто вода в замёрзшем водопаде. В пещере и впрямь было свежо — дыхание производило облачка пара, впрочем, на наличие воды близ глубин ничего не намекало.
Жанна оценила высоту, на которой находилась, и расстояние до ближайшего гриба.
«Если я не растеряла навык, то вполне смогу допрыгать по этим забавным грибам до моей шали», — настраивала она себя на действие. — «С другой стороны, если я сорвусь вниз, то стеклянные сталагмиты превратят меня в решето». — Жанна прикусила губу. Как бы она не дорожила своей шалью, жизнь была, непременно, дороже. На том подобало бы успокоиться, развернуться и уйти, но свербящее предчувствие тайны и влекущие сказочные виды повлияли на Жанну сильнее, чем логика.
Кошка облизнула нос в неком спортивном интересе, разогналась и прыгнула. Шляпка гриба отпружинила, как желе, тонкие сосудики ворсинок внутри прозрачного внешнего покрова побелели от давления, но быстро пришли в норму. Жанну это так развеселило, что она позабыла об инстинкте самосохранения и принялась безрассудно скакать на грибах-батутах, распрыгиваясь, вытягивая лапы к сталактитам, будто могла бы до них дотянуться. В приподнятом настроении кошка допрыгала до шали, прихватила ее, как финишный флажок, и сиганула на самый низкий и менее пружинистый гриб, а с него уже сошла на каменистый пол. Стеклянные пики внизу были ещё крупнее и выше, некоторые из них возвышались над Жанной, как айсберги, и в них, будто в зеркалах, отражались многочисленные кошачьи копии. Они обступили Жанну со всех сторон, испугав ту своей внезапностью и зловещими взглядами. Кошка была уверена, что выглядит совершенно иначе. Ей так весело, почему же в её собственных отражениях столько недовольства и осуждения? Чем страшнее становилось Жанне, тем пуще перекашивались кошачьи морды.