– Последний привет от утопленницы, – услышал я за спиной голос поднявшегося на полубак старпома.
Тут же неподалёку всплыла ещё парочка средств спасения, – правда, спасаться было уже некому. Однако, увы мне, я ошибался.
– Человек за бортом! – проревел трубным гласом стоявший у самого форштевня боцман.
Слева по курсу на волнах покачивалась какая-то рухлядь, похожая на чёрное кожаное кресло. Высокая спинка с подголовьем была сломана почти до основания, и на прицепе из лоскута чёрной кожи плыла рядом с покачивающимся на волнах сиденьем. В это самое сиденье, уткнувшись в него лицом, вцепился рыжеволосый человек в чёрном кителе. Быстро спустили шлюпку и подняли мужчину на борт. Он был жив, но без сознания. Живот под мокрым кителем перетягивала сбившаяся повязка, на боку кровоточила сквозная огнестрельная рана. Лицо и шея были в нескольких местах сильно порезаны, как будто осколками стекла. Под руководством немедленно превратившегося в эскулапа Устиныча, из спасённого откачали лишнюю морскую воду. Затем, как и меня, выловленного из-за борта в первом рейсе, отнесли в салон экипажа и водрузили на длинный стол для дальнейших медицинских мероприятий. Нетрудно было догадаться, что спасённым был не кто иной, как Штинкер, – старпом с «Брунгильды». Устиныч с помощниками раздел его и крепко растёр тело спиртом. После укола камфары пациент застонал, приоткрыл мутные голубые глаза и что-то пробормотал по-французски. Расспросы решили отложить до лучших времён, тем более что чужие тайны нас больше не касались.
Как сказал капитан Владлен:
– Этим везучим французом теперь пусть занимаются норвежцы.
Наш мастер, войдя в салон, произвёл сильное впечатление на моряков. Кэпу пришлось побриться, чтобы не пугать людей остатками оплавленной растительности на лице. Теперь это был моложавый пухлощёкий мужчина без прежнего налёта романтичной дрему-чести. Через пару часов к поискам выживших присоединилась вся группа рыбаков, подошедших с восточной стороны Медвежьего. Наша радиостанция УКВ на мостике после гибели «Брунгильды» чудесным образом ожила. Видимо, проблемы со связью у нас на борту были милыми шалостями этой дамы. Майор Бьернсон связался с нами по УКВ и ненавязчиво предложил следовать за ним в порт Тромсё. Бьернсон совершенно сменил тон и уверял, что ни о каком аресте нашего траулера более нет и речи. Норвежское начальство, де, преисполнено горячей благодарности к мирным советским морякам и желает лишь уточнить обстоятельства происходившего на острове Медвежьем и в окрестностях. Полный ремонт «Жуковска», а также снабжение топливом и провиантом, мол, будет произведёно за счёт принимающей стороны. Разумеется, капитан Дураченкоф свяжется с советским консулом в Тромсё сразу по прибытии в порт или как только пожелает. Уже на пути в Тромсё, разговаривая с Устинычем, я с сожалением вспомнил о гибели нашего союзника – норвежца Верманда Варда, который повёл себя, как герой, защитив ценой жизни почти незнакомых ему русских моряков. Боцман долго молчал, потом вздохнул тяжело и сказал:
– Не норвежец он был. Немец. Бывший подводник кригсмарине, командир U-Boot – подлодки германской. Корветтен-капитан Отто фон Шторм, кавалер рыцарского креста с мечами и бриллиантами. Он как знал, что не увидимся больше. Целых четыре тетради дневников оставил и этот конверт с надписью: «Завещание Верманда Варда. Вскрыть после моей смерти».
Планширь– горизонтальный стальной профиль фальшборта – корабельного палубного ограждения.
Очень краткий инуитско-русский словарик:
Ангакок – шаман;
Аккияк– друг;
Анори– ветер;
Инук– человек, инуит;
Киммек– собака;
Нанок – белый медведь.
КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ
Конец