Четырнадцать советских морячков
Идут сутулятся по узкой улице,
А клёши новые ласкает бриз…
Погода, помню, тогда в Готхобе стояла отменная. Лето как-никак, хотя и полярное. Особых достопримечательностей в гренландской столице нами не замечалось, да и городом это трудно было назвать, скорее посёлком. Всего одна улица, дома все деревянной постройки в один, два этажа. Более всего это местечко Нуук походило на городки Дикого Запада из американских вестернов.
Порой казалось, что из ближайшего салуна вот-вот вывалится компания подгулявших ковбоев в широкополых шляпах. И тут же от избытка своих буйных ковбойских чувств начнёт палить в воздух из огромных длинноствольных кольтов.
Однако смотрим, в низине виднеется новостройка – длинный такой дом, пятиэтажный, современный – из стекла и бетона, прям дворец посреди хижин. Правда, на высоких сваях построенный, по причине вечной мерзлоты в грунте.
Как и наш родной заполярный Мурманск, располагался этот Нуук-Готхоб не на равнине, а на самых натуральных, привычных нам, северянам, сопках. Как и Мурманск был покрыт этот Нуук широкими крутыми, деревянными лестницами, как корабль трапами. Правда Мурманск наш смотрелся настоящий Нью-Йорком по сравнению с этим городком.
Идём мы себе и навстречу разный народ местный. Датчан-европейцев много, в основном понятно – мужики, но и дамочки попадаются. И те, и другие одеты по мужицки – в штанах-джинсах по летнему делу, да куртках-кухлянках или во всепогодных куртках-«алясках», собачьим мехом подбитых. Эскимосы – те с фантазией. Смотрим – сидит на крыльце старуха местная, длинной трубкой дымит. На голове платок пёстрый, китайский, с драконами, и сверх того – советская полковничья папаха из серой мерлушки. Пригляделись, а на папахе той сзади ценник картонный висит с родной надписью ВоенТорг.
Ну, говорю, ребята, не первые мы тут, не первые…
Да уж какие там первые! Вдруг выруливает из-за поворота и прёт на нас, подпрыгивая на ухабах… кто бы ты думал! Нет, не иномарка какая-нибудь, а новенький наш «Москвич 412». За рулём раскосый парень лет 25-ти. Машина под ним несётся километров под 100, и ведь там у них не германский автобан какой-нибудь, а нормальная ухабистая дорога.
Гляжу – мать моя! На дороге, прямо посредине, дитё местное в пыли копошится, – годов двух, не более.
«Ну, – думаю, – пропадёт карапуз, сшибёт его лихач этот!»
И как-то само собой получилось… прыгнул я, как кенгуру австралийский, метров на пять, ребёнка схватил и вместе с ним в сторонку укатился. Дитё перепугалось, орёт. Народ из домов выскочил. Мамка непутёвая малого своего у меня выхватила и бежать, да и наши все подоспели, суетятся.
А этот автогонщик нуукский на «Москвиче» – он не затормозил, нет. Понимал, видать, что его на такой скорости занесёт и по инерции вверх колёсами перевернёт. Парень этот и впрямь водилой классным оказался. Управляемый занос мастерски исполнил и машину плавно кормой вперёд поставил.
Я, правда, сгоряча мастерства его не оценил, да и обложил трехэтажным текстом при всём гренландском народе. Парень этот понял, что ругаюсь я… да и тюлень бы понял. Стал он умиротворяющие жесты делать – успокойся, мол. А сам говорит что-то. Сначала на английском, потом на датском. Поостыл я малость, как-никак родная душа – полиглот эрудированный, не дикарь какой. Спрашиваю его наудачу: «Шпрехен зи дойч?». А он мне в ответ: «Я! Я! Натюрлих!»
Устиныч сделал из кружки добрый глоток крепкого индийского чая со слоном, изящно поправил свои пышные седые усы и продолжил:
Тут я от умиления совсем успокоился. Похлопали мы друг друга по плечам, и началось у нас общение...
Оказывается, наша русская слава не миновала и этот беломедвежий угол…
Представь себе, пригласил меня мой новый приятель по имени Миник, – так он представился, – новое знакомство отметить. Подходим мы с ребятами и нашим новым другом к местному заведению. Салун как салун – прямо из вестерна, а на нём, ты не поверишь, хоть и полярный день на дворе, вывеска неоновая сине-голубая мерцает, и буквы наши, русские.
И начертана на той вывеске славная русская фамилия, Гагарин. Только в конце слова вместо русской Н латинская N присобачена.
Заходим внутрь – обычный кабачок, чем-то на наш мурманский ресторан «Полярные Зори» смахивает, только столы без скатертей и не пластиковые, как у нас, а как есть солидные, из морёного корабельного дерева.
Дизайн такой…
Слово это новомодное, малоизвестное, ты мне напомни, я потом объясню, что оно значит.