Я поймал себя на нескромной мысли, что неплохо бы позднее, при случае, подробнее рассмотреть это народное творчество. Обозвав себя мысленно «знатным краеведом», я в глупом порыве запоздалого, мнимо-целомудренного раскаяния опустил очи долу. Я не услышал, когда Ивало успела приблизиться ко мне вплотную, скорее почувствовал уже знакомый аромат – смесь запахов солёного моря и тундровой ягоды. В висках требовательно и болезненно застучали молоточки частого пульса, и я увидел её глаза, которые вблизи оказались не чёрными, а чёрно-карими с золотистыми прожилками, как у магического агата редкой расцветки. Она положила смуглые руки мне на плечи и слегка коснулась кончика моего носа своим. Мне стало щекотно, и я едва сдержался, чтобы по-дурацки не захихикать. Ивало принялась медленно и как-то вкрадчиво исследовать мой почти бержераковский нос своим симпатичным, небольшим носиком. Я впал в уже знакомое мне оцепенение, как в прошлый раз, когда юная вдова прижалась своей щекой к моей, благодаря за отомщённого мужа. Сколько продолжалась эта необычная ласка – не могу сказать точно, но то, что это было, пожалуй, самое яркое и необычное эротическое впечатление в моей жизни, я ручаюсь. Её носик совершал плавные круговые и волнообразные движения и нежно клевал кончик моего носа своим. Это было чародейство маленького азиатского массажиста-кудесника, колдующего над большим белым телом обалдевшего от его искусства европейского дядьки. Честно говоря, есть впечатления, которые можно лишь испытать-пережить, но описать словами… В какой-то момент Ивало покинула мой очарованный орган обоняния и с непринуждённой грацией, едва касаясь босыми ступнями мшистых кочек, побежала прочь от меня. Неизвестный инуитский татуировщик и тут проявил своё искусство. Прямая спина инуитки с рельефно развитыми мышцами была украшена нисходящим стреловидным орнаментом, а аккуратной формы сильные ягодицы несли небольшие изображения замкнутых спиралей. При движении эти рисунки, словно живые, свернувшиеся кольцом тёмно-синие змеи, то сжимались в сплошной тёмный круг, то разжимались, вновь превращаясь в спираль. Девушка на миг остановилась и оглянулась мою сторону. Я радостно принял её приглашение и, уже не ведая никаких сомнений и мук уязвлённого самолюбия, без промедления последовал за прелестной охотницей. Преодолев ближайший, покрытый мягким оленьим ягелем холм, я увидел с его вершины небольшое сравнительно гладкое и ровное каменное плато, совершенно лишённое растительности. Здесь, между огромных валунов, парили и шипели множеством лопающихся воздушных пузырьков несколько небольших бассейнов, наполненных водой из подземных геотермальных источников. Ивало опустилась на колени, заставив движением руки и меня последовать её примеру. Она, не размыкая губ, уже знакомым мне способом, затянула какое-то ритуальное песнопение в очень низком, необычном для женщины регистре. Инуитка, не прерывая своей песни, ежеминутно поднимала над головой руки и всем корпусом подавалась вперёд, по направлению к долине горячих источников, к этому настоящему оазису тепла самой южной точке гигантского, покрытого ледяным панцирем острова. Отдав дань уважения могущественным духам этого необычного места, Ивало вновь выпрямилась во весь рост и, сжав своей маленькой сильной кистью мою руку, повлекла меня вниз к источникам. Женщина стала осторожно опускаться в ближайший бассейн в форме бабочки с крыльями разных размеров. Оступившись, она завизжала, как самая обычная девчонка и погрузилась с головой в пенную, шипящую пузырьками газов воду. Я поспешил ей на помощь и, не удержавшись, сам совершил памятный нырок в почти горячую воду. Каменная купель забурлила выбросом очередной порции газов, и воздух наполнился шипящими, лопающимися пузырьками. Ивало вынырнула первой и, цепко схватив за плечи, принялась топить меня в этом сотворённом самой природой джакузи. Грешным делом мелькнула мысль: