Попробуй мы предпринять эту процедуру в условиях гренландских зимних морозов – не миновать нам смертельного воспаления лёгких. Слой звериного жира, как спасительный скафандр, предохранял, сохраняя тепло, кожу и всё тело от воздействия низких температур. По-научному – регулировал теплообмен. В самом начале своего пребывания в становище я, перед выходом из иглу, по привычке и несмотря на предостережение Миника, слегка сполоснул лицо пригоршней воды, не забыв утереться куском ткани. Снаружи было относительно тепло, всего около 30 градусов по Цельсию и несильный, но порывистый ветер. Мою умытую физиономию так стянуло на открытом воздухе, что пришлось срочно намазать её слоем жира. Больше я таких неразумных попыток соблюдать привычную гигиену не предпринимал. Но сейчас я и моя спутница, благодаря чудесным геотермальным источникам Уунартока, могли позволить себе эту роскошь. Помывшись впервые за полторы недели, я, сидя в тёплом, пузырящемся, нерукотворном джакузи, почувствовал истинное наслаждение. Ивало подплыла ко мне, подняв маленькую волну, румянец явственно проступал на её смуглом лице.
Молодая охотница, видимо, привыкла брать на себя инициативу во всём. Она обосновалась на мне, как сборщик кокосовых орехов на пальме, обхватив руками шею, а ногами бёдра. Едва она попыталась начать свои фокусы с эскимосскими поцелуями, как я прервал её с твёрдым намерением научить целоваться по-человечески. По-моему, у меня получилось неплохо…
Главы 36-37 "Ивало" - "Призрак черного кригсмаринера"
Глава 36.
Ивало
Боцман закончил цветной пеньковый коврик – корабельный мат – и, усмехнувшись, заявил, как мне показалось с грустной самоиронией:
– Ну вот – и матик сплёл, и тебе, малый, целую баржу россказней наплёл. Каламбур, понимаешь. Вспомнил дед, как в женихах хаживал.
Я горячо возразил:
– Бронислав Устиныч, да за вами записывать надо! Вам личный секретарь нужен! Я, между прочим, одну интересную вещь заметил. Вы когда долго и увлечённо рассказываете, перестаете свою речь упрощать, разговорные словечки вставлять, шутки доступно плоские отпускать, а переходите на вполне литературный язык, как будто приключенческую книгу на память читаете.
Старый взглянул на меня со вниманием и ответил:
– Привычка, брат. Дело в аудитории. Я ведь всё больше для своих ребят, простых работяг байки травлю, а они литературщину мою за излишнее умствование примут и правильно сделают. А ты, Паганюха, другое дело. Ты парень начитанный, с развитой речью, вот я в тебе равного себе по интеллекту собеседника и чувствую, а это, брат, дорогого стоит.
Желая сменить печальный настрой, я решил поменять тему беседы, тем более что меня всё ещё живо интересовали недосказанные подробности гренландских приключений боцмана. Я заварил новую порцию чая и поинтересовался:
– А что, Устиныч, чем в Гренландии дело-то закончилось?
Мой седоусый друг вздохнул и, как мне показалось, нехотя заговорил:
– Ну, что сказать. Понежились мы с подружкой моей Ивало до вечера в водице этой уунартокской целебной, как Адамчик с Евушкой в райских заведениях. Ева моя расписная полянку накрыла, перекусили мы, чем гренландские духи послали… ну, пора и честь знать. Оделись мы в цивильное. Я в то, в чём до охоты был, а Ивало – ты не поверишь – в синие джинсы и зелёную куртку с надписью US ARMY. Я прямо обалдел. Во-первых, вся эта амуниция отчаянно шла к её спортивной фигуре. Во-вторых, я заревновал. Откуда такое облачение, американские джи ай, что ли, одарили? И за какие заслуги? И куда этот муж смотрел? Ну, тут же одёрнул себя – что это, мол, за глупости. Получается, что приятель мой покойный Нанок честь жены для меня, красавца усатого, беречь должен был. Нет уж, среди инуитов поступай, как инуит, а свой устав прибереги до возвращения в свой монастырь. Спустились мы в Уунарток. Небольшой такой посёлок в несколько десятков домов, но по меркам малонаселённой Гренландии, считай, город. Катер вроде как рейсовый там был, который по мере надобности ходил на север до Нуука, с заходами в попутные прибрежные поселения. Так что уже через несколько часов мы были в столице острова. И что интересно – мы ведь всё это время с Ивало жестами и мимикой объяснялись, как глухонемые, а тут вдруг выясняется, что подружка моя не на все сто, но по-английски говорит, понимает и даже читает помаленьку. Она журнал американский на катере всю дорогу листала. В общем, стали мы с Ивало с грехом пополам, но всё же как-то объяснятся. Новые чудеса начались по прибытии в Готхоб-Нуук. Едва катер пришвартовался к стенке, как увидел я то, что привело меня в крайнее изумление, если не сказать – в ступор. На причале твоего покорного слугу встречал любимый экипаж родного траулера, причём чуть ли не в полном составе. В голове пронёсся вихрь предположений, одно нелепее другого. Но как, почему, откуда? Я что, объявлен народным героем Гренландии в связи с мужественным поведением в Уунартоке? Теперь боцману Броне установят памятник рядом с основателем Готхоба – норвежцем Хансом Эгеде. Вдруг слышу, кто-то из наших кричит: