— А это пушка? А это пулемет?
Геннадий Николаевич, теряя терпение, пояснял нам.
— Да, да, это пушка. Это винт. Это крыло.
Мне уже становилось стыдно изображать из себя идиота, а проклятый Вишняков, как назло торчал возле несчастного самолета как прикованный.
И вот когда дядя Гена уже был готов схватить нас за шкирки, чтобы оттащить прочь от самолета, Вишняков тронулся с места.
— Я за чипсами, — быстро выпалил Сережка, двигаясь в ту же сторону.
— А как же парашютисты… — растерянно спросил дядя Гена. — Ведь сейчас прыгать будут… Да и вообще, ты же только целый пакет только что съел…Не лопнешь?
Но Сережка уже не слышал его, целеустремленно пробираясь сквозь людскую толпу.
— Он не лопнет, — успокоил я Геннадия Николаевича. — Он вместительный!
Сережка вернулся минут через пятнадцать, расстроенный донельзя.
— Ну что? — шепотом спросил я.
— Уехал. Сел в машину и поминай, как звали.
— Что вы там шепчетесь, смотрите как прыгают, — окликнул нас дядя Гена. — Мастера! Вот это называется затяжной прыжок.
Но нам было не до прыжков…
Возвращались мы домой молчаливые и подавленные.
— Что с вами, ребята? Чего скисли? — спросил нас дядя Гена. — Не понравилось или устали?
Сам он пребывал в отличном настроение и наша невеселость была ему непонятна.
— Рассказывайте, что у вас за беда. Поссорились?
— Да, ерунда, дядя Гена… — сказал Сережка.
— Ничего не ерунда! — вдруг вырвалось у меня, и я заговорил, будто внутри у меня прорвалась какая-то невидимая плотина.
Я рассказал про Жучковского, про Вишнякова, про милиционера Сергея Николаевича и чудовище из дома.
— Банда маньяков говоришь? — переспросил дядя Гена, становясь все более задумчивым, по мере моего рассказа. — Так, так…
— Короче поступим так, ребятки. Сейчас я отвезу вас домой и поговорю с родителями. Не нравится мне вся эта история.
— Нам тоже, — вздохнул Сережка.
— Что ж вы родителям ничего не рассказали горе-сыщики?
— Мы думали сами разберемся, да и Сергей Николаевич просил молчать, пока следствие не закончено…
Дядя Гена переговорил на кухне с моими мамой и папой, а потом пошел к Алдакимовым. Я пригототовился к изрядной головомойке, однако после ухода Геннадия Николаевича, папа с мамой объявили мне, что в понедельник, я должен буду поехать с дядей Геной к нему на работу.
— А школа? — спросил я.
— Школа подождет, — заявил папа. — Но потом нам надо будет серьезно с тобой поговорить, сын. По поводу ваших с Сережей увлечений.
Это было неплохо, так как «серьезный разговор», а иначе говоря, взбучка, перенесенный на потом «серьезным» обычно быть перестает.
Понедельника я ожидал со страхом и с надеждой одновременно. Ничего серьезного, кроме кражи ключей, мы вроде не натворили, да и дядя Гена всегда относился к нам хорошо. Сережка был в этом со мной солидарен.
В понедельник утром Геннадий Николаевич посадил нас в машину и привез к зданию, на котором была красная табличка с орлом и надписью «Управление федеральной службы безопасности». Ворота охранял часовой с автоматом, который посмотрел удостоверение дяди Гены, после чего отдал честь и пропустил нашу машину.
Мы поднялись на второй этаж, где дядя Гена оставил нас с молодым парнем, который сидел в комнате, битком набитой компьютерами.
— Ребята, подождите здесь, с Михаилом. А ты, Миша, покажи им фотографии из нашей базы данных. Пареньки глазастые, может быть опознают кого-нибудь.
— Понял, Геннадий Николаевич, — отозвался тот. — Проходите ребятишки, не стесняйтесь. С компьютером обращаться умеете.
— А то! — отозвался Сережка, уязвленный этим вопросом. — Профессионально!
Миша оказался мировым парнем, он знал множество смешных историй и даже поделился некоторыми секретами прохождения компьютерных игр.
Пока он развлекал нас рассказами, мы смотрели фотографии различных преступников, пытаясь найти знакомые лица. Через полчаса мы вынуждены были сдаться, никого похожего на наших знакомцев в базе не было. В ожидании Геннадия Николаевича, я принялся болтать с Мишей, который притащил нам по кружке горячего чая и целый пакет печенья, а Сережка от нечего делать стал просматривать фото из раздела «Пропавшие без вести».
— Не может быть! — неожиданно громко вскрикнул он. — Это же оно! То есть он!
— Кто? — заинтересовался Миша.
— Ну, чудовище из дома. Я же чувствовал, что что-то тут не так.