— Ладно, тогда до завтра, — попрощался я, и, не удержавшись, добавил. — Желаю тебе исправить «непредвиденную» «пару» по математике.
Да, жаль, что Сережку не выпускают, но погулять мне все равно хотелось. Я выглянул в окно, чтобы найти себе компанию. Так, так, малыши под присмотром бдительных мам возятся в песочнице, всякие там перво — третьеклассники бессмысленно носятся друг за другом по двору. А вот это уже поинтересней! Наташка Аникушина с подружками что-то обсуждают на лавочке. Может и хорошо, что Сережку не выпустили. Они с Наташкой терпеть друг друга не могут. А я почти со всеми в нашем дворе дружу, да и Наташка мне нравится как человек. Не то, что другие девчонки, то дразнятся, то плачут, то визжат по разному поводу. Я принял решение и отправился на улицу.
Девчонки были заняты своими обычным девчоночьим делом — две плакали, а остальные во главе с Наташей их утешали. Я подошел и поздоровался:
— Салют! Чего ревете? Барби не поделили?
— Перестань, Мотька! Не видишь у людей горе, — ответила за всех Аникушина.
— Знаю я ваши беды, платье не купили или еще какую обновку. Чуть не по вашему — сразу в слезы! — ответил я. — Давайте поиграем во что-нибудь, я за мячом сбегаю.
— Иди, играй сам. Не до тебя, — отмахнулась от меня одна из плачущих.
— Вот странный вы народ. Объясните хоть в чем дело. Может и я поплачу за компанию, — пошутил я.
— Давай иди отсюда остряк-самоучка, — сказала Наташка. Все тебе хиханьки-хаханьки.
— Никуда я не пойду. Этот двор такой же мой, как и ваш. Что случилось то, может, помогу чем.
Наташа отвела меня в сторону, оставив свою свиту утешать плакс.
— Только смотри никому ни слова, — тихо сказала она, — Особенно Сережке своему, а то у тебя язык как помело.
— У самой у тебя язык как помело. А я могила, — обиделся я, тем более что в ее словах была доля правды. — Мне болтать нельзя. Я теперь… — тут я замолчал, понимая, что чуть не выложил нашу с Сергеем тайну про спецагентов.
— Что ты теперь? — навострила уши Наташа.
— Я… Ну я теперь ничего никому не рассказываю. Вот так… — многозначительно сказал я.
Наташку этот мой сумбурный ответ удовлетворил, так как ей видимо самой хотелось рассказать мне кое-что интересное. Иначе бы она в меня вцепилась намертво, выпытывая, что нам с Сережкой за новая идея пришла в голову.
— Ну ладно, слушай. У Маринки с Танькой украли ролики! — выпалила она, сделав страшное лицо.
Я, ожидавший каких-нибудь страшных девчоночьих тайн, связанных как обычно с неразделенной любовью или тому подобными глупостями, даже и не знал, как себя повести. Подумаешь, ролики украли, эка невидаль! Вон у Витьки из третьего подъезда велосипед увели, когда он в магазин на минутку за мороженым забежал — это я понимаю трагедия! Но говорить Наташке об этом я не стал, очень уж она обидчивая. Поэтому я лишь глупо улыбнулся и задал еще более глупый вопрос.
— Кто украл?
— Даааа, Мотька, — разочарованно протянула Аникушина. — Я думала ты поумнее. Кто ж знает, кто украл. Он же свою визитку не оставил.
— Ты рассказывай, — сказал я. — Это я просто спросил, вдруг ты сообщница вора и проговоришься случайно.
— Не смешно. В общем, слушай…
История похищения роликов со слов Наташки выглядела следующим образом. Девчонки, как известно, народ неорганизованный и ветреный. Вот и Маринка с Танькой, сестры-раззявы, катались себе на роликовых коньках, а потом им, видите ли, приспичило пойти поиграть в вышибалу или классики. Они, естественно, вместо того, чтобы ролики домой занести, спрятали их возле подъезда в кустах. И преспокойненько отправились себе играть с подружками. Вернувшись, они, конечно же, никаких роликов не нашли. Дома рассказать о своей потере они побоялись. Семья у них не очень богатая и за утрату довольно-таки дорогих роликов им могло здорово влететь.