– Но ты же помнишь ту телепередачу из клиники Иро Мичи?
– Говорю тебе – в самых общих чертах.
– Пусть. Остальное рассчитаем с помощью Большого мозга «Каравеллы». Молчишь? – Алексей тяжело задышал. – Здесь, наконец, погиб мой сын, и я имею право рискнуть жизнью, чтобы своими глазами…
– Успокойся, Алёша. Могу ещё раз повторить то, что помню. Организм ослепшего в течение нескольких миллионных долей секунды подвергается сложно распределённому напряжению, которое достигает в наивысший момент сорока тысяч вольт. Ну, допустим, расчёт поля я возьму на себя. Но вся суть в том, что все жизненно важные центры организма Иро Мичи блокировал введением какого-то биофактора. А какого именно – я не помню…
После нескольких минут тяжёлого молчания штурман спросил устало:
– Ты хорошо расшифровал радиограммы? Кир и Энквен, – они не наткнулись там на… остатки ракеты Володи?
– Нет, в трех сообщениях нет. Но, наверно, в последующих…
Кроваво-красный карлик Проксима Центавра уже немало десятилетий приковывал к себе взоры жителей Земли. Много интересного и непонятного таила в себе эта звезда. Особое внимание привлекала Аларди – таинственная планета системы Проксима. Много важного для землян ожидали учёные встретить на этой планете. Но, пожалуй, наибольшую ценность представляли предполагаемые залежи компактного антивещества, столь необходимого для трансгалактических экспедиций, которые уже планировались Высшим координационным советом Земли.
Недостатка в добровольцах, желающих лететь на Аларди, не было. Со всех концов Солнечной системы в Совет Земли поступали письма, авторы которых просили разрешить им участвовать в полёте.
К этому времени Зелёный городок – крупнейший центр по созданию кибернетических роботов – закончил обучение новой группы роботов, неизмеримо более совершенных по сравнению с работавшими до сих пор. После долгих тренировок и проверочных вылетов, производимых с этой новой группой, институт, готовивший экспедицию на Аларди, пришёл к выводу, что из роботов можно составить экипаж звездолёта; но для этого во главе надо поставить капитана – человека, который мужество и отвагу соединяет с хладнокровием, а также быстротой и трезвостью оценок. Необходимо было, чтобы капитан обладал глубокими познаниями в космогонии и физике. Главное же – капитан должен быть коротко знаком с роботами с самого момента их создания, а для этого – с самого начала участвовать в процессе обучения роботов.
После долгих раздумий Совет остановил выбор на Владимире Сибирякове, молодом киберинженере Зелёного городка. Его отец, профессор Алексей Сибиряков, возглавлявший одну из секций Зелёного городка, горячо поддержал рекомендацию. Нечего и говорить, как счастлив был Владимир: то, о чём он только мечтал, вдруг осуществилось. Владимир за полтора года сумел окончить марсианскую Школу звёздных капитанов. К этому времени завершилась постройка прямоточного ионолета «Всплеск», предназначенного для полёта на Аларди.
Наконец «Всплеск» стартовал с лунного космодрома, взяв курс на Проксиму.
Это был первый полёт на корабле, весь экипаж которого, исключая капитана, состоял из роботов. Нечего и говорить, какое это имело значение для будущего космонавтики.
Из полёта Владимир Сибиряков не вернулся. Последняя радиодепеша от него пришла, когда «Всплеск» вошёл уже в зону Проксимы Центавра. К сожалению, космические помехи настолько исказили депешу, что расшифровать её почти не удалось. Ясно было только, что «Всплекс» попал в беду.
Горе профессора Сибирякова, потерявшего единственного сына, было неутешным. Но он нашёл в себе силу воли закончить Академию штурманов, а затем сумел убедить Совет Земли, и его назначили штурманом на «Каравеллу» – второй корабль землян, идущий на Аларди.
Кир изо всех своих могучих сил барахтался в необычайно вязкой ледяной жидкости, барахтался до тех пор, пока не понял, что это бессмысленно. Тогда робот затих и, втянув щупальца, принялся вспоминать и анализировать недавние события. Два переломленных щупальца сильно «ныли», и Кир выключил их. Возможность выключать боль – и не только у робота, но и у человека – это было одно из многочисленных изобретений профессора Алексея Николаевича Сибирякова. Идея Сибирякова была сразу же подхвачена медиками Солнечной системы. Сущность мысли профессора состояла в следующем. Что такое боль? Это крик повреждённого органа о неисправности, а значит – об угрозе. Скажем, человек поскользнулся и сломал ногу. Нервы ноги тотчас молнируют об этом головному мозгу, молнируют пронзительной болью.
– Хорошо, я слышу, – как бы отвечает безмолвно мозг, сейчас приму меры, прикажу телу ползти, позову на помощь людей!
Но нога не унимается, продолжает мучительно болеть. А ведь эта боль уже ни к чему, она сделала своё полезное дело, сообщив мозгу о сломанной кости, и теперь боль идёт уже только во вред, раздражая нервы и способствуя накоплению токсинов в организме. Следовательно, боль необходимо выключить. Но как? Людям к тому времени было известно множество методов обезболивания. Институту Сибирякова удалось получить новый биофактор – его назвали гермин, – который мог выключать боль в любом органе, причём длительность выключения определялась дозой гермина. Теперь гермин входил непременно в аптечный набор любой звёздной, да и не только звёздной, экспедиции. Там же, в Зелёном городке, был разработан вариант гермина для белковых роботов.
Избавившись от боли, Кир снова и снова пытался наладить свою рацию, но все попытки были тщетны. Хуже всего было то, что робот не мог даже определить, в чём состоит повреждение. А ведь в создавшихся условиях рация была едва ли не единственной надеждой Кира: только с её помощью он мог бы попытаться установить связь если не с «Каравеллой», то хотя бы с Энквеном.
Все произошло так неожиданно…
До гряды скал Кир и Энквен добрались быстро и без всяких приключений.
– Здесь столько информации, что на Земле её не соберёшь и за тысячу лет, – сказал Кир, усиленно вращая антенной.
– Только бы нам вернуться в целости, – заметил более осторожный Энквен (подобным качеством обладал и его человек-воспитатель там, в Зелёном городке).