Словом, к концу года в команде осталось всего-навсего десять мальчишек, и, конечно же, среди них эта тройка, на которую Рацек не без основания полагался: Эмиль, Румик, Франта-Мышка.
Когда наконец сформировалась группа гребцов, воображение Рацека захватил чудесный, хотя еще не вполне ясный план. Пожалуй, это был даже не план, а, скорее, мечта, соблазнительная картина, стоявшая перед его глазами. И вот постепенно эта картина принимала ясные очертания и наконец могла быть оформлена в нескольких словах, написанных карандашом на бумаге. А что, если ребята во время каникул отправятся в двухнедельный поход по чешским рекам? Над маршрутом голову долго ломать не надо. Рацеку пришло на память его первое, незабываемое путешествие по реке Лужнице из Табора. Да, именно в те места он поплывет со своими сорванцами!
Он занялся изучением карты, так как мысль о походе не давала ему покоя. Рацек страстно мечтал показать своим мальчишкам Лужнице, эту прекраснейшую из рек, которую он, казалось, знал вдоль и поперек.
Предупреждая события, мы скажем, что в этой уверенности заключалась ошибка Рацека, ошибка, за которую пришлось расплачиваться… Но об этом потом.
Сейчас план рисовался с такой ослепительной яркостью, что порой Рацеку казалось, будто кто-то поставил перед его глазами реально существующую вещь.
Все сомнения и колебания, все расплывчатое и туманное вдруг рассеялось, и осталась только строго разработанная программа, которую теперь необходимо было выполнить.
С наступлением первых весенних дней Рацек стал готовиться в дорогу. Началась усиленная физическая подготовка. Как только немного потеплело, Рацек начал каждую субботу выходить вместе с ребятами на реку. Здесь они осваивали нелегкие приемы, вели лодки по реке, преодолевая сильное течение. Рацек поставил целью подготовить своих воспитанников к походной жизни, чтобы во время путешествия они не ударили лицом в грязь…
Но вот и каникулы постучались в дверь. Тренировки шли полным ходом. Лодки тихонько покачивались на воде, все на них сверкало чистотой, все было на месте, словно они только и ждали желанного приказа ринуться вперед, в неизведанные воды.
За два дня до начала похода Румика внезапно осенило: у каждой порядочной лодки должно быть свое имя. Ребята поддержали эту идею, порешив отыскать для своих лодок, может быть, и не очень пышные, но достаточно значительные названия.
Поиски названий захватили всех. Румик выскочил со своим «Кормораном», Стракош — с «Пузырем», а Виктор — с «Шайбой». Все они были довольно звучны, однако не нашли поддержки у членов команды.
Неизвестно, чем бы кончился этот увлекательный процесс «крещения» лодок, если бы — вы помните — к пристани не подоспел Рацек и не предложил провести гонки «за честь и славу», гонки, в которых Эмиль так позорно проиграл и то и другое.
Да, проиграл. И больше всех это понимал сам Эмиль. Он подплыл с веслом к берегу и застыл, скорчившись, под обрывом, чтобы только никому, а в особенности Карлику, не попасться на глаза. Эмиль весь съежился — ну сплошное несчастье! Большие уши, остренький нос, впалая грудь… Только глаза, глубокие, лучистые, огромные, растерянно бегали по сторонам, не решаясь взглянуть в ту сторону, где столпились ребята.
Внезапно Эмиль почувствовал острый озноб, его залихорадило, точно кто-то коснулся его ледяной ладонью. И тут до сознания его дошло: значит, он все-таки прыгнул в воду… Не побоялся.
И потом, он же бросил весло не умышленно… он его просто потерял, а это ведь совсем иное дело. Может, он и совершил ошибку, но он же не сдался добровольно! И не сдастся. Никогда!
Эмиль резко вскочил на ноги. Он им все объяснит, покажет, как все случилось. Ну конечно, он им все объяснит… Хм!.. Если они вообще дадут ему вымолвить хоть слово. Ну и пусть! Не дадут — не надо… Вот Румик — если бы с ним приключилось что-нибудь подобное, он бы их всех перекричал.
Эмиль вылез на берег, но, завидев ребят, замедлил шаги. Что он им скажет, если он сам толком ничего не понимает? Как он им все объяснит, когда это вообще необъяснимо? Он привычно шмыгнул носом и поплелся вперед, тяжело переставляя ноги и страстно мечтая в глубине души как-нибудь уклониться от объяснений с приятелями.
Гонки уже закончились, но страсти еще не улеглись. Скорее наоборот. У Румика лихорадочно блестели глаза, Патичка хохотал во все горло, а Ондра бил себя в грудь кулаком, наверное, подражая обезьяне: