— Разве я похож на труса?
— Так и решим, — вздохнул с облегчением Рацек и положил руку Карлику на плечо: — Но настоящими друзьями оказались другие. Не ты!
Он резко повернулся на пятках и пошел в сторону. Скверное дело. Рацек шел, в задумчивости не замечая, как под его тяжелой поступью вдавливаются в траву комья земли, набросанные кротами. Неожиданно Карлик загородил ему дорогу.
— Рацек, — выпалил он, еле переводя дух, — я же только защищал честь лодки. А тут дружба не в счет!
Рацек кивнул головой:
— Конечно. Но ведь Эмиль не совершил ничего бесчестного. Просто он слабее других. А это бывало и с более опытными. И все же из них получались настоящие мастера.
Карлик не смог скрыть улыбку. Ну конечно, и такие спортсмены были. Но они никак не походили на Эмиля… Нет, из Эмиля мастер спорта никогда не получится, пусть ему не рассказывают сказок!
Рацек покачал головой:
— Не надо слишком много брать на себя, дружок. Ты парень неплохой, но тебе еще надо многого добиваться, прежде чем ты получишь право осуждать других. Понимаешь?
Он взглянул прямо в глаза Карлику и пошел к лодке. Хотелось несколько минут остаться одному и все хорошенько обдумать.
А Эмиль в это время находился уже среди бывших «противников». Он испытывал противоречивые чувства: было и тоскливо на душе, и словно что-то пело внутри.
— Аква, — проговорил он тихо, — вы не бойтесь. Я вас не подведу! Никогда! — Он произнес эти слова горячо и искренне, глядя Акве прямо в глаза.
Потом он перевел взгляд куда-то вдаль и на минуту, размечтавшись, увидел себя смелым и честным. И все приятели это видят: этот парень не робкого десятка, его никогда не прошибал пот от страха, его лицо дышит смелостью и отвагой! Он всегда победит, любой узел разрубит — чик, и готово! И даже пусть все потерпят неудачу или изменят, но он точно высечен из скалы. Он готов гордо поднять правую руку и присягнуть, что он никогда, никогда…
Эмиль вскинул руку, вытянув два пальца, и тут же угодил кому-то прямо в нос. Жертвой оказался Стракош, которого не ко времени разобрало любопытство: с какой это стати Эмиль так вытаращил глаза и уставился вдаль.
— Ой, прости, — спохватился Эмиль, — я нечаянно!
Ох, как глупо получилось! Бравый парень мигом куда-то испарился, и на месте его снова оказался он, Эмиль, которого обозвали растяпой! Вот так всегда получалось. Просто злой рок.
Тут к нему подошел Зикмунд, и лицо Эмиля заметно прояснилось:
— Спасибо, Зика, что ты постоял за меня.
— Ерунда! — буркнул Зикмунд. — Просто мне хотелось, чтобы Ондра убрался на другую лодку.
Эмиль только вздохнул в ответ. И правда, что тут ответить!
— Ты не думай, мы еще из тебя душу вытрясем! — обнадежил с улыбкой Зикмунд. — У нас ты еще попотеешь!
Эмиль тоже засмеялся. Ребята с любопытством глазели на него, — в общем, неплохие ребята. По крайней мере, во сто крат лучше Карлика.
Они сгрудились вокруг своего нового товарища, точно собираясь стать на его защиту. И Стракош здесь, как обычно, покачивается на своих долговязых, словно у аиста, ногах.
Вдруг Патичка встрепенулся:
— Ой, ребята, что вы наделали! Вы же не привязали лодку, хорошо еще, что я…
Он что-то еще взволнованно пытался объяснить, но у всех мелькнула одна и та же мысль: увлекшись разговорами о гонках, они совершенно забыли о лодках. Но хорошо, что Патичка долго на месте не усидит, Патичку не занимают ни споры, ни дебаты, он тихонько улизнул и случайно заметил, что лодки уже отплыли от берега. А теперь — смотрите-ка: бьет себя в грудь, ни дать ни взять бывалый спортсмен, точно все заботы легли на его плечи.
— Ну и разини мы! — спохватился Аква, укоризненно глядя на свою команду.
Команда виновато потупилась. Даже Эмиль уставился в землю, хотя он-то был меньше всего виноват в случившемся. Но он правильно оценил взгляд Аквы: «Теперь ты наш. Так отвечай, дружище, вместе со всеми»…
Когда Рацек через час собрал своих мальчишек, чтобы дать им последние инструкции перед завтрашним стартом, обе лодки спокойно покачивались на воде, горделиво выставляя напоказ свои новые имена. Впрочем, не только имена, но и нечто другое.
Лодки принялись разрисовывать сразу двое художников: Стракош и Патичка. Второй с жаром принялся за «Альбатроса». И дела у него шли гораздо лучше, чем у Стракоша, который так долго разевал рот до ушей, ползал на корточках вокруг «Утки», примерялся, прищуривал глаза, сдвинув на затылок свой берет, пока у него не заныли ноги, и он в изнеможении плюхнулся на землю.
А в это время Патичка решительно выводил букву «Р».