— Хорошо, ребята! Сейчас два часа. До пяти отдых, но кто хочет, может пойти со мной в замок.
— Какой замок? — сразу заинтересовался Аква.
— Пршибеницкий. Самый большой замок во времена Жижки.
— А где он? — рассеянно посмотрел на холмы Румик.
— Да ты лучше смотри себе под ноги, не то прямо носом наткнешься, — засмеялся Рацек и показал на груду камней в кустарниках. — Вон там начинались внешние укрепления.
— Тоже мне замок! — сморщил презрительно нос Ондра. — Как для кротов. Такую стену и мы построим.
— Да ты просто великан, Ондра! — ядовито сказал Рацек. Он был страстным любителем и знатоком гуситской эпохи и не выносил невежества. Он с досадой отвернулся.
Ондре только этого и надо было. Он, Виктор и Патичка моментально исчезли с глаз Рацека. Что-то им не очень хотелось осматривать какой-то замок, от которого почти ничего не осталось. Конечно, если бы найти там темницу или подземелье…
Разумеется, эту мысль подал Румик.
— Знаете что? — начал он, и глаза у него заблестели. Ну ее, стену. Давайте лучше поищем подземелье. Рацек, понятное дело, нам его не покажет. А если и покажет, то наверняка не пустит туда. Но мы отыщем его и сами…
— …и залезем туда, — продолжал Ондра и таинственно понизил голос: — А вдруг там еще и скелет найдется.
— Какой еще скелет? — спросил Виктор опасливо.
— Ну, понятно, человеческий, — зашептал и Патичка. — Скелет человека, умершего голодной смертью.
— Ясное дело, — подлил масла в огонь Румик. — Сколько в таком подземелье людей перебывало! Все они там так и умерли, а теперь от них остались одни только кости.
— Я не очень-то люблю скелеты, — чистосердечно признался Виктор.
— Скажи уж — боишься, — засмеялся Ондра. — А мне, если хочешь знать, скелеты нипочем. Дома у отца был один такой симпатичный скелетик…
— Ладно тебе, Ондра, пошли, — оборвал его Патичка, уже не раз слышавший историю о фамильном скелете Ондры.
— Не воображайте, что найти подземелье так просто. Тут семь потов сойдет, пока докопаешься, а в конце концов окажется, что нашел какой-нибудь погреб под картошку.
Ребята забрались в глубь кустарника, ведь они, естественно, считали, что подземелье должно быть хорошенько замаскировано. Когда же наконец они с трудом продрались через густые и цепкие заросли, то очутились на краю зеленой лужайки, где мирно паслась лошадь с жеребенком. Точнее говоря, паслась одна кобыла, а жеребенок просто жевал кусок хлеба, который Франта-Мышка совал ему в мягкие губы. Эмиль стоял рядом и, конечно, смотрел на эту трогательную картину глазами, полными немого восхищения.
Оказывается, пока Ондра с товарищами разыскивал подземелье, Рацек с остальными ребятами пошел напрямик к развалинам замка и, разумеется, попал к нему гораздо раньше заядлых следопытов. И именно здесь Франта-Мышка увидел лошадь. Его страстная любовь к животным взяла верх над всем другим, он сразу же сунул руку в карман за куском хлеба. Эмиль тоже остался с ним, и теперь они оба восторженно крутились около лошади, не подозревая, что за ними внимательно наблюдают Ондра и Румик.
— Эй, вы, там! — не выдержав, закричал Ондра.
Франта-Мышка и Эмиль испуганно отскочили от лошади, и Ондра с Румиком тотчас заняли их место.
— Добрый конь, — заметил с видом знатока Румик. — Может, даже скаковой.
— Да это же кобыла, — возразил Ондра, — хотя и она, конечно, тоже может участвовать в скачках.
— Укротители диких лошадей, — выпалил Румик с азартом, — прыгают в седло и…
— Они ездят без всяких седел, — на этот раз поправил его Патичка. — И даже без шпор. Они мчатся, будто прямо срослись с конем, и никакого седла им не надо.
— Ну, знаешь, без уздечки не обойтись, — возразил Ондра. — И без стремян тоже. Ну как ты, скажем, взберешься на коня без стремян, а?
Патичка немного растерялся, но тут его выручил Франта-Мышка:
— А почему бы и нет?
Ондра и Румик посмотрели на него с удивлением: они не привыкли, чтобы Франта-Мышка вмешивался в их дела.
— Ты еще будешь нам объяснять! — презрительно сплюнул Ондра. — А сам-то небось коня видел только в бинокль.
— А вот и видел: у моего дяди был мерин, — гордо ответил Франта. — Уж я на нем поездил!
— И без узды, скажешь!
— И без узды.
— Тысяча уток! — В эту минуту Виктор вспомнил о традиционном проклятии, которое они приняли сегодня утром. — И без стремян?