Сегодняшнее утро я вполне мог считать весьма продуктивным: никогда меня не посещало столько добротных идей. Мешок использовался для связи с соседними мирами, ясно? Просто и на поверхности, даже копать не надо. Два дома - вход и выход, а остальные - для наводки в пространстве, переходник, тамбур, смотровая площадка. А значит, дождь-потоп, "занавеска" из белого тумана не случайны, как не случайно наше путешествие по запыленной смотровой площадке. То есть само наше путешествие, конечно, не запланировано хозяевами мешка. Оно, так сказать, стало бесплатным приложением к основной цели неведомых экспериментаторов. А цель эта - наш мир.
Я бросился к двери, оставив Ганю недоумевать (потом объясню!), сбежал по лестнице (благо первый этаж: дверь с улицы просматривается!), тронул за плечо тетю Варю, которая по-прежнему вязала, поглядывая из подъезда во двор:
- Вы давно здесь сидите?
Она оторвалась от будущего носка или варежки, спросила подозрительно:
- А что?
- Да ничего особенного, - успокоил я ее. - Не видели, из нашей квартиры сейчас кто-нибудь выходил?
- Сначала вы с Ганькой туда-сюда шныряли, а минут пять назад еще двое каких-то вышли. Один в плаще, а другой в куртке - это в жару-то! Друзья, что ли?
- Друзья, - кивнул я и пошел домой.
Моя догадка оправдывалась: в наш мир явились гости. Один в плаще, а другой в куртке. Искать их бессмысленно и незачем: все равно им придется возвращаться и, вероятно, тем же путем. А значит, стоит их подождать.
Мы с Ганей так и решили. И дождались. Но это уже совсем другая история.
2. Дырка от бублика
Я писал серьезную статью для серьезного журнала о чрезвычайно серьезной научной проблеме. Серьезность моего положения заключалась еще и в том, что писать мне совсем не хотелось: ртутный столбик в термометре намертво застрял у цифры "тридцать три", а серьезная журналистика пока не позволяла заработать на домашний кондиционер воздуха. Вот почему я обрадовался, когда жена вернулась из похода по магазинам и сообщила абсолютно несерьезную новость:
- А сегодня на Бутырском валу машина пропала...
- Угнали, что ли? - поинтересовался я.
- Да не угнали - пропала. Ехала себе по Ново-Лесной, а у поворота на Бутырку исчезла, как растаяла.
- Какой марки машина? - почему-то спросил я.
- Какая разница! - возмутилась жена. - Я серьезно, а ты паясничаешь. Пойди посмотри сам, сейчас там как раз милиция колдует...
Это был хороший предлог для того, чтобы не работать. Я закрыл пишущую машинку и не спеша пошел к месту происшествия, внутренне убежденный в том, что жена наверняка чего-нибудь напутала. А собственно, как же иначе? Растаявшая в воздухе машина - это мистика. А милиция мистикой не занимается. Ее стихия реальные действия, подробно описанные в Уголовном кодексе.
На углу Ново-Лесной улицы и Бутырского вала толпились любознательные. Движение было перекрыто. Я протолкался вперед и увидел двух милиционеров, один из которых неторопливо сворачивал желтую ленту рулетки, а второй что-то сосредоточенно писал в блокноте. Еще двое в штатском стояли около белой "Волги" и переговаривались вполголоса. Я прислушался и поймал обрывки фраз:
- ...а может, не было машины?
- Свидетели не врут... след торможения...
- ...позвонить в институт... Опять эта мистика...
Я был неправ: милиция иногда занималась и "мистикой", судя по невольно подслушанному слову. Расспросив соседей, я выяснил, что час назад здесь действительно исчез автомобиль марки "Москвич-407" с номерным знаком "ЮАИ 42-88", цвет голубой. Исчез он как раз в том самом месте, где кончался четко отпечатанный на асфальте след протекторов: видимо, водитель почему-то резко затормозил, хотя до поворота на Бутырку оставалось еще метров десять-пятнадцать.
Свидетели происшествия, возбужденные общим вниманием, охотно делились впечатлениями. Свидетелей было четверо: старушка с авоськой, небритый мужчина в синей майке, хорошенькая девица лет двадцати и мой сосед по лестничной площадке студент-физик Ганя. Последнее, впрочем, меня не удивило: Ганя обладал феноменальной способностью попадать в самые фантастические ситуации. Нормальный человек, вроде меня, страдал бы от этой невольной "способности", а Ганька искренне получал удовольствие, суетился, что-то придумывал - словом, вел себя, как классическая рыба в классической воде.
"Моя милиция" села в "Волгу" и уехала. Потерявший зрелище любознательный народ постепенно и неохотно расходился. Ганя заметил меня и радостно заорал:
- Видали?
- Не видал, - сознался я. - А что?
Он подбежал ко мне, а хорошенькая девица-свидетельница почему-то последовала за ним и встала поодаль, выжидающе глядя на нас.
- Это Люда, - небрежно сказал Ганя и, сочтя объяснение исчерпывающим, затараторил: - Мы с ней шли ко мне, остановились хлебнуть квасу, а бочка заперта, тетка ушла куда-то, интересно, на что начальство смотрит, а "Москвич" прет за сотню, я еще издалека заметил, думал, псих какой-то, и вдруг - на тормоза изо всех сил, я обернулся, а он исчез!
Всякий поток нуждается в плотине. Я поймал паузу в Ганином выступлении и влез:
- Сразу?
- В том-то и дело, что нет. Постепенно. Быстро, конечно, но все-таки не сразу. Как будто в стену вошел.
- И ты стоял и смотрел? - не поверил я.
- Я-то? - обиделся Ганя. - Я сразу туда бросился.
- И тоже исчез?
- Как видите, нет, - тяжело вздохнул Ганя: ему явно хотелось исчезнуть вслед за машиной.
- Что же там было?
- Ничего не было. Улица как улица. Я на том месте полчаса топтался, пока милиция не приехала.
- А кто ее вызвал?
- Тип в майке. Людка бабусю в чувство приводила: старушка чуть в обморок не свалилась - не по ней зрелище, а мужик в автомат побежал звонить.