Хуже того, что мне вскоре стало жутко весело, ну, и грустно тоже. Переполненное чувствами сердце рвалось на части и трещало.
- Что ты подмешал туда? - вдруг заподозрил я.
- Я? Подмешал? - удивился он. - Что ты. Это просто амбросия. Она такая.
Время шло. Каждый раз он говорил, что надо завязывать и идти спать, и каждый раз выпивал еще. Поэтому вскоре к нам присоединились все остальные.
Магическая водка растопила даже Фокусника. Он начал пытаться всех рассмешить, чтобы поднять настроение.
- Клоун, - напомнил Старик и засмеялся. Но настаивать не стал
Стоял уже день. Я был пьян и чуть не плакал от любви ко всем - это теперь была моя семья, и мне всех их было бесконечно жаль - эбарцев, кошек, сверчков, нас. Мы были одни на этой чертовой планете.
А потом я решил прилечь и пошел в наши покои. Там я увидел Бэтти и Фокусника в объятиях друг друга. Через секунду до меня дошло, что они целовались.
- Ой, извините, - пьяно засмеялся я и вышел.
Потом меня почему-то уязвило, в самое сердце.
Я-то считал себя хранителем ее чести. Не то, чтобы я хотел сблизиться с ней... но и против я не был. Мы были дворяне, а эти, остальные, по крайней мере Фокусник и Угрюмый - нет. Поэтому поступок Бетти я счел оскорблением и предательством.
И с этого момента ожесточился против нее.
...
Я проснулся, когда солнце уже намеревалось прилечь на мягкий бок горизонта.
Повернувшись, я увидел Старика. Он сидел и с окаменевшим лицом смотрел на лучи заката, превращавшие листья Сада в калейдоскоп розовых, белых, красных, пурпурных и зеленых цветов.
Я вдохнул воздух - кажется, аромат цветов стал еще сильнее.
- Послушай, - сказал мне Старик, увидев, что я проснулся. - Я тебе сказал, что у меня нет жены. Но...
Он остановился, словно забыв, о чем хотел сказать.
- Про детей ты смолчал, - вдруг вспомнил я.
Он закрыл глаза.
- Да. Нельзя отрекаться от детей. Это смертный грех. У меня есть сын, хотя как отец я - дерьмо. Но он есть. И он меня ждет. Я сказал ему что работаю...
На этих словах он скривился и сгорбился. Его дыхание стало частым. По щеке покатилась слеза.
- О Боже! - шутливо воскликнул я и неловко огляделся. - Какой же стыд, что командир наш плачет. Сие подобно женщине бессильной.
- А забей, - прорычал он сквозь слезы и заставил себя успокоиться. - Короче. Зовут его Дидо. Ну это детское имя. Взрослое я должен был дать ему... обещал... в 14 лет. Но не успел. Видимо, уже не получится. Я просто хочу, чтобы ты знал. Как это больно. Кривая меня толкнула в наемники. Я больше ничего не умею. Один раз я остановился на Тинападо. Мы познакомились там с... его матерью. Я был там месяц. Потом возвращался пару раз. Узнал, что он родился. Конечно, надо было остаться, но.... Я пытался две, три недели. Стал рыбаком. Ловил рыбу. Приносил ее торговцам. Ты знаешь... это постоянное унижение. Они нас обманывали. А местные... это как овцы. Они не умеют защищать свои права. Кончилось тем, что я привалил одного гада. А они попросили меня уехать.
Он замолчал, мрачно глядя в свои руки. И вдруг улыбнулся.
- Знаешь, как я привалил его. Он пригрозил моей Уарите. Грязно так. Меня так снесло, что я ему даже ничего не ответил. Я просто весь день ждал, как пьяный. Как будто часы, на которых пальцем зажали стрелку. Потом вечером, когда село солнце, я отпустил себя. Я пошел к нему на корабль, он там сидел и пил со своими бабами. Я задушил его. А, там были охранники. Не помню, что я с ними сделал. Вроде бы я не убивал их. А его я задушил. Просто. И до сих пор не каюсь в этом.
- Он не знал, что ты наемник? - удивился я.
- Ему говорили, но он не верил, наверное, или не понял, что это значит.
Старик весело посмотрел на меня и сник.
- А потом родился Дидо, но я ... но меня попросили уехать. У меня уже не было денег. И я уехал. Она там сошлась с кем-то, хотя говорила что нет...а, неважно.
Он схватил бутылку и с такой яростью присосался к ней, словно хотел покончить с собой таким образом. Я был этому рад, так как его повествование утомило меня.
Тогда я был еще молод, глуп, и не увидел в его рассказе ничего интересного или поучительного для себя. Мне еще предстояло пройти тем же несчастным путем.
- Наливай, - сказал я, дождавшись, когда он остановится.
В эту ночь в Саду было тихо. В моей душе оскорбленная гордость сменялась благодарностью Богу, так как я был настолько пьян, что редкие кошки могли спокойно играть мной во все свои игры. Но они не хотели. Видимо, от меня так разило, что они брезговали мной.
- Ты заметил, какая тишина? - как ни в чем ни бывало спросила меня Бетти, когда я вернулся в казарму.
Я пожал плечами, удержав "шлюха" на языке, и лег спать.
Эбары приписали тишину нашим заслугам, и наутро всячески превозносили нас друг перед другом. Мы тихо напрягаемся, ожидая развенчивания мифов.
...
Нет времени расписывать остальное, да и смысла.
В общем, это оказалась временная тишина. Затишье перед бурей. На пятую ночь появились две кошки, но каких! Мы все-таки изгнали их в жестоком бою. Эйфория, поздравляли друг друга. Но тоска была при мысли, что дальше, если это будет усиливаться.
Шестая ночь. Пять кошек. Всю ночь дрались, непонятно, кого изгнали, кого нет.
Седьмая ночь. Нашествие. Это был ад. Угрюмому сломали руку, хорошо хоть левую. После первой же схватки - отступление.
В целом получилось так себе, и эбары старались не смотреть на нас днем.
- Надо что-то делать, - сказала Бетти Старику.
- А что делать? - устало ответил он. - Кажется, гон начинается. Эти твари хотят трахаться, а мы им мешаем. Отличное дело. Отличная миссия.
Он упал в свой угол и закрыл глаза, став похожим на мертвеца.
Количество мелких деталей его поведения, накопившееся в моей голове, вдруг превратилось в качество. Фрагменты сложились в мозаику.
- Тебя что-то гнетет? - спросил я Старика, как обычно, дождавшись уединения.
Он посмотрел на меня с видом терпеливо выносящего мучение.
- Да. У меня рак. Врач нашел. Этот, эбарский. Я так понял, осталось недолго. Уже болит. Я в пролете.
- Да ну, - не поверил я. - У них тут средневековье. Как он понял?
- Я и раньше догадывался сам. Он просто объяснил симптомы. Нет, медицина у них хорошая.
Я подумал, что еще сказать.
- Забей, - отмахнулся Старик. - Я в принципе готов. Но есть одно дело. Хочу его тебе доверить. После того, как сегодня отработаем. Надеюсь, доживу еще.
Угрюмый отказался остаться на ночь в казарме. Старик отвел его к Врачу, и Угрюмый вышел оттуда бледный, непривычно мягкий, и с огромной шиной на руке.
Следуя новой тактике Старика, мы теперь держались вместе и ходили по Саду взад-вперед, одновременно нападая на оравших вокалистов и вынуждая их заткнуться, вместе отбиваясь от атакующих, вместе вырывая товарищей из лап мстительных тварей.
Так оно лучше выходило и веселее. Только все равно почему-то было грустно. Вообще я не верю в мистику, озарения, предвидения и тому подобное. Скорее всего, на тот момент я просто устал.
А может, мой мозг просто просчитал логику развития событий, просканировал все интерполяции и наложил все проекции, и пришел к неутешительным выводам - но не стал говорить мне о них, чтобы не расстраивать.
В поисках спокойного места для своих арий четвероногие перемещались в новые места, уходя от Дворца. Мы следовали за ними.
Так мы нашли Старую Беседку - ее силуэт возвышался посреди Сада одиноким и печальным могильным памятником. Почему могильным? Огромный шатер, стоявший на расположенных шестиугольником столбах, весь был обтянут странной белой паутиной, вызвавшей во мне жгучее отвращение.