Амелия уселась на замшелую скамейку и закрыла лицо руками. Она была испугана, взволнована и смертельно печальна. Эрнст… ах, Эрнст, зачем он только покинул ее? Не нужно ей богатства, которое он собирается нажить в той далекой стране. Для нее гораздо большим счастьем была бы совместная скромная жизнь, без той роскоши, к которой она привыкла с детства, но все же счастливая, потому что он был бы рядом. И все-таки Эрнст предпочел оставить ее. Выходит, богатство, утраченное его семьей, богатство, которое она в силу превратностей жизни, связанных с кознями мадам Дюранси, тоже не имела возможности предложить ему, это богатство значило для него больше, чем она сама? Выходит, правду говорит мадам: мужчины – ужасные эгоисты, они пекутся только о собственном благе.
Именно в этот момент ее размышлений Амелию напугал шум шагов. Она убрала руки от лица и увидела высокую фигуру полковника, который смотрел на нее с загадочным выражением. Амелия ощутила, как краска горячей волной накатывается на ее лицо.
– Зачем вы пришли? – только и сумела она выговорить.
Полковник любезно поклонился и подошел поближе. Он сам себе боялся признаться, что грация этой девушки, не отводившей от него испуганного взгляда, странным образом трогала и одновременно раздражала его. С какой бы охотой он задушил ее в своих жарких объятиях, отдаваясь потоку бурной страсти… Но нет, он не совершит дважды одну и ту же ошибку. На этот раз он будет осмотрительно, шаг за шагом продвигаться вперед, пока прелестный цветок сам не упадет в его протянутую ладонь.
– Мадемуазель! Я в отчаянии оттого, что мое присутствие кажется вам неприятным, – любезно сказал он. – Я немедленно оставлю вас, когда вы этого пожелаете, но сперва удостойте меня всего лишь одной минутой вашего внимания. Я виноват перед вами, я когда-то оскорбил вас. И я готов предложить вам любое мыслимое удовлетворение. Располагайте мной, мадемуазель, по вашему усмотрению.
Прелестное лицо Амелии, на которое падала тень от густой листвы, омрачилось.
– О прошу вас, не надо об этом! – воскликнула она в смятении. – Вы тогда обманывали ничего не подозревавшего человека. Как же вам хватает смелости вновь попадаться мне на глаза? Как можете вы разговорами будоражить едва затянувшуюся рану? Однажды вы уже продемонстрировали свое полное неуважение к девушке, ничего не подозревавшей о ваших намерениях, месье, – добавила она с достоинством.
Она поднялась и теперь стояла, опираясь левой рукой на спинку скамьи и прижимая правую к тревожно волнующейся груди. Полковник смотрел на нее с чувством все возрастающего восхищения. Ах, с какой радостью он ощутил бы это восхитительное создание в своих объятиях, отданным ему на веки вечные! Он сумеет ее завоевать, в этом не может быть никакого сомнения. Не только это сладостное, девичье-свежее цветущее тело, но и – что гораздо важнее – эту душу, которую сможет формировать по своей прихоти, это сердце, каждое движение которого будет зависеть от его воли. Это изысканнейшее наслаждение – формировать по своему проекту такую девушку, как она. Она могла бы стать воском в его творящих, сильных, дрожащих от нетерпения руках.
Однако же пора приступать к делу; осмотрительно, с оглядкой!
– Я в отчаянии, – с упреком ответил он Амелии, – оттого, что вы сердитесь на меня. Подумайте, однако: ничто иное как ваша красота – и только она – лишила меня рассудка. И теперь вы желаете навсегда отлучить меня от себя.
Его голос звучал мягко и вкрадчиво. Он проникал в Амелию, он был материален, как физическая ласка. Она пристально смотрела на его руку, смиренно приложенную к груди, и вдруг поймала себя на том, что рисует себе, как эта сильная, мускулистая рука стискивает одну из ее грудей, обволакивая ее неизведанным ощущением тепла. В смятении от пронзающих ее чувств она опустила глаза.
– Зачем вы меня мучаете, месье?
– О, нет; мадемуазель, я бы не посмел. Я прошу вас об одном: подарите счастье общения с вами, пусть мимолетного, пусть нечастого! Вам не стоит пугаться моей страстной натуры: я во всем буду подчиняться вашей воле.
Вкрадчивым движением он привлек стиснутую его пальцами руку Амелии к своим губам, смутив ее еще больше. Она почувствовала, как его холодные губы обжигают ее ладонь, и торопливо отодвинулась. Он не отпускал ее своим взглядом.
– Позвольте мне посидеть здесь рядом с вами и хотя бы на минуту составить вам компанию, – пробормотал он, сам удивляясь своей внезапной робости.
О, небо! Как это стало возможным, чтобы маленькая обворожительная дурочка, которая смотрела на него как кролик на удава, сумела вскружить ему голову? Ему нужно заполучить ее любой ценой, и он будет действовать осмотрительно. Как удачно, что красавица Александрина, не сумев ему перечить, записалась в его союзницы, так же как союзницей скорее всего окажется и эта маленькая красивая штучка – Элиза.