— Целую ручки! — репетировал про себя профессор Ноплинг, готовясь к встрече с садовницей. Сегодня это была его привилегия — угощать хозяйку чаем.
Профессор уже заварил превосходный целебный чай. Как врач, он считал все свои чаи исключительно целебными, хотя для кого-то они могли оставаться просто цветочными или травяными. Естественно, сам профессор никогда не считал никакую траву обыкновенной травой, а простые цветы простыми цветами, но только лекарственными растениями. По каждому из этих растений доктор Ноплинг мог бы прочитать целую лекцию, и он заранее уже предвкушал, что потом, когда они с Ноплерией поженятся, он будет читать ей по одной лекции каждое утро.
Садовница появилась в беседке так неожиданно, что профессор совсем не успел встретить её на пороге. Но он быстро встрепенулся, церемонно подошёл, поцеловал обе ручки, а затем торжественно усадил Ноплерию в кресло. После этого он принёс горячий чайник и принялся разливать чай.
Одет профессор был исключительно для ухаживания. Вместо белого медицинского халата на нём сейчас был изысканный сюртук с романтическим дымчатым отливом и очень модные брюки, все пёстрых пупырышках, делавших его ноги чуть толще, чем обычно. На носу у доктора громоздилось золотое пенсне. Этим пенсне профессор чрезвычайно гордился, ибо он был единственным в мире ноплом, имевшим проблемы со зрением.
Впрочем, в то утро он плохо видел ещё и потому, что его глаза постоянно затуманивались. Виной тому был, разумеется, пар, поднимавшийся от чайника и оседавший на стёклышках пенсне. К счастью, с задачей разливания чая профессор справился на отлично. Он никого не облил, не обжёг, ни Ноплерию, ни себя, и вскоре получил право присесть напротив прекрасной садовницы и начать приятный разговор.
Сначала они поговорили о погоде, затем о лечебных свойствах корня крапивы, затем о контактном дерматите и, наконец, о пользе утренних ароматов трав. Время от времени взор профессора вновь становился затуманенным, особенно, когда он подносил к губам чай, но губы его всё равно продолжали рекомендовать что-то выкопать, размельчить, настоять, отжать и дальше либо сахар по вкусу, либо втирать в кожу перед сном. Только в конце второй чашки профессору удалось большим усилием воли сменить любимую тему и задать заранее приготовленный вопрос:
— А позволено ли мне будет спросить, дорогая Ноплерия, когда же, по-вашему, настанет тот радостный день, начиная с которого мы станем вместе встречать рассветы?
— О, — томно улыбнулась садовница и слегка наклонила голову, чтобы спрятать глаза под шляпку. — Да. Да-да. Но вы же сами должны понимать, что рассветы для меня совершенно непосильная жертва. Я сова.
— Вы сова? — изумился профессор, вглядываясь в прекрасную садовницу. — Я бы не сказал, что вы похожи на сову.
— Сова я внутри. Я люблю подольше поспать. А вы ведь, профессор, совсем не такой. Вы жаворонок, да?
— Я да, — загрустил доктор, но тут же оживился, — люблю вот, знаете, грешный, с утра так радостно вскочить и бодро так поприветствовать начало нового дня! Увы, к сожалению, мне приходится это делать в одиночестве. Тоска, знаете... — загрустил он.
— Как это печально, — вздохнула Ноплерия. — Значит, вы всё сидите, сидите и всё тоскуете, да?
— Да! Но вы знаете, я не всегда сижу. Пусть даже не летаю душой, как сейчас, но я отлично бегаю по земле. Вы, наверное, знаете, что все жаворонки отлично бегают по земле. Пусть некоторые и смеются, что я бегаю, ну, как курица за крупиночкой пшена или проса. Возможно, и так. Пусть и так! Но мне и надо-то лишь крупиночку, всего лишь одну крупиночку счастья...
Профессор Ноплинг поник головой и печально вздохнул. Ноплерия поддержала его и тоже вздохнула. Профессор обрадовался, что его понимают, и вздохнул ещё глубже. В ответ прекрасная садовница повторила свой прежний вздох и ещё на секунду задержала дыхание. Тогда профессор втянул в себя уже столько воздуха, сколько мог, боясь, что сейчас его от крупиночки счастья разорвёт, и точно бы разорвало, но тут земля покачнулась, раздался грохот и послышался звон.
Глава 16. Землетрясение — лётчик Ноплан — канцлер Ноплер
— Землетрясение! — одновременно испугались доктор Ноплинг и прекрасная садовница. Но доктор пришёл в себя быстрее. Он сразу бросился успокаивать Ноплерию.
— Вы только не волнуйтесь! Ни в коем случае не волнуйтесь! — быстро повторял он и то хватал садовницу за руки, то обращался к своему медицинскому чемоданчику. Оттуда, наконец, он достал флакончик с успокоительным. — Вот, примите! Двенадцать капель. Можно в чай. Можно я вам накапаю прямо в чай?