О технической стороне брака канцлер размышлял тоже. Он часто пытался себе представить, какими они с Ноплерией станут, когда их половинки наконец соединятся. Будучи человеком дела, но без воображения, он часто думал, что если делать всё правильно, тогда у них на двоих должно было быть два комплекта рук, два комплекта ног и сразу две головы. А вот это уже могло быть неправильно, потому что голова в семье должна быть одна!
С головой вообще возникало много вариантов. Ноплеру больше бы нравилась голова довольно средних размеров с большими, как у Ноплерии, глазами. Разумеется, не с такими большими, как у мухи, ведь когда канцлер начинал мысленно прикладывать большие глаза Ноплерии к своей собственной голове, у него всякий раз получалась голова мухи. Разве это будет прекрасно? Да и будет ли такой брак выглядеть приличным в глазах общества, если их семья вдруг окажется насекомым? И кто они тогда будут в смысле пола? В смысле, он или она? Насекомец или насекомка? Но главное, останется ли Ноплерия столь же прекрасна, как она есть сейчас, или окажется лишь наполовину красивой, потому что её красота разделится на двоих?
Все эти мысли не давали канцлеру покоя, но до сегодняшнего утра он старался просто отмахиваться от них, убеждая себя, что на данный момент он просто нуждается в хозяйке. Замку Канцлерогенхоф давно уже требовалась женская рука. Без неё это тёмное мрачное здание оставалось холодным и пустым, а вот хорошая хозяйка непременно бы сделала его живым и уютным. Она повесила бы на окнах занавески, поставила бы на подоконники цветы, разложила бы повсюду кружевные салфетки.
К салфеткам и занавескам канцлер относился спокойно, он был даже готов их не замечать. Что такое все эти тряпки, когда он намеревается подарить какой-то обыкновенной садовнице своё имя и титул! Ибо после того, как они поженятся, Ноплерия должна будет называться баронессой Ноплерией. Или даже баронессой Ноплерией фон Канцлерогенхоф. Или даже баронессой Ноплерией фон унд цу Канцлерогенхоф! Красивый звук, прекрасное звукосочетание. С такой женой всегда можно выйти в свет, а то и шагнуть в историю — в том случае, если баронесса внезапно умрёт и замок обзаведётся прекрасным привидением, о котором в дальнейшем сложат легенды и напишут книги.
В этих мыслях о прекрасной садовнице канцлер Ноплер шёл по главной аллее королевского парка. Впервые в жизни он, казалось, никуда не спешил. Впервые в жизни ему не хотелось возвращаться во дворец. Ведь там он снова станет Всесильным и Всемогущим, а здесь, на лоне природы, он всё ещё мог почувствовать себя простым ноплом, которому можно потратить какое-то время на то, чтобы просто спокойно пройтись и помечтать о прекрасном.
И канцлеру Ноплеру страстно захотелось это сделать. Он резко свернул с аллеи и направился в глубину парка. Там он в самом деле некоторое время гулял. Медленно, с наслаждением. Он разглядывал деревья, траву и плывущие в небе облака. Он испытывал удовольствие от того, что его здесь никто не знает и что он никому не нужен. Он гулял до тех пор, пока его ноги не устали и через них не пришло ощущение, что неплохо бы наконец заняться и государственными делами.
Возвращаясь на главную аллею, канцлер услышал непонятные звуки. Он встал за дерево, а потом осторожно выглянул из-за него. По главной аллее парка шли доктор Ноплинг со своим медицинским чемоданчиком в руке и лётчик Ноплан, ещё издали сверкающий забинтованным коленом. Оба шли молча. Сзади какой-то солдат толкал садовую тачку. Та ужасно скрипела и виляла колесом. В тачке лежал придворный художник Нопленэр. Его хохолок свисал до земли.
Как это ни удивительно, но несчастный нопл снова спал. Но на этот раз не по своей воле. Дело в том, что резко очнувшись в саду у Ноплерии от нашатырного спирта и тут же, будто во сне, увидев перед собой прекрасную садовницу, Нопленэр так сильно возбудился, что доктор немедленно прописал ему сорок капель успокоительного. Поэтому художник сейчас снова спал, а доктор Ноплинг сам вызвался проследить, чтобы страдальца доставили домой, во дворец, и положили досыпать в его художественной студии в целости и сохранности. Лётчик Ноплан составил доктору компанию. Ему это было по пути. Он шел на север на свой аэродром за грузовиком, чтобы забрать свой поломанный аэроплан.
— Эй, люди, подождите, — послышался сзади крик. — Пожалуйста, не так быстро! Дайте передохнуть.