А потом была ночь. Ночь в Нопландии на этот раз наступила стремительно, была очень тёмная и обещала затянуться до утра. Вокруг было очень тихо. Нигде никого. Правда, ещё до полуночи по Большой Окружной дороге проехала большая королевская карета, запряжённая шестёркой лошадей. Проехала и укатила на восток. Но больше ничто уже не нарушало вселенского покоя. Все спали. Изгнанники спали в поле, на краю аэродрома, забравшись на стог соломы. Солома им уже полюбилась. И ещё никто не хотел ночевать в ангаре у Ноплана на бетонном полу. Отказался даже капрал, которому лётчик предложил раскладушку, накрытую чехлом от мотора.
Художник и поэт Нопленэр уснул прямо в том положении, в каком он забрался на стог. Левую руку он потерял где-то под собой, а в правой был зажат пук соломы. Одна из рук доктора Ноплинга тоже была на виду. В ней он держал красную бархатную коробочку со своим любимым пенсне. Доктор уснул, не успев засунуть коробочку в карман. Смелый рядовой по самые плечи провалился в какую-то щель и спал в стогу стоя. Постоянно дёргался во сне капрал Ноплеон. Он всё время порывался куда-то бежать и кого-то хватать, из-за чего, в конце концов, и скатился на землю. Там он забился под стог и спокойно проспал до самого утра.
Но шум упавшего капрала всё-таки разбудил художника и поэта. Нопленэр поднял голову, повертел ею из стороны в сторону, потом почувствовал, что потерял свою левую руку. Он нашёл её под собой. Рука онемела, не слушалась, и он начал с ней нянчиться, как с тяжёлой капризной куклой, зачем-то прицепившейся к его плечу. Когда кукла немного ожила и принялась дёргаться, Нопленэр тоже весь задёргался, завертелся и нечаянно задел ногой голову смелого рядового. Ноплиан очень испугался, что по его голове кто-то ходит, и в испуге вскочил. Правда, вскакивать ему по-настоящему не пришлось, потому что он и без этого находился в вертикальном положении.
Так, постепенно, разбираясь с руками и головами, оба нопла окончательно проснулись. Смелый рядовой выбрался наверх и сел поближе к художнику и поэту. Некоторое время они просто сидели и страстно, упоительно зевали, словно соревнуясь друг с другом в широте открытия рта и крупности дрожи тела, а потом ещё долго чесались, отряхивались, приводили себя в порядок и лишь после этого натолкали себе за спину побольше соломы, умяли её и устроились поудобнее. Они смотрели на небо и на галактику Млечный Путь, которая всё удалялась и удалялась и была уже меньше земной Луны, если помнить, как она выглядела когда-то.
— А знаешь, — вдруг сказал Нопленэр. — Да ну её вообще, эту самую Луну! Галактика вроде ничем не хуже. Я мог бы сочинять стихи и под ней. Вот, скажем, ходил бы сейчас под галактикой и сочинял бы самые красивые стихи на свете...
— Ну и ходи.
— Пока мне ещё не ходится. Кстати, вот если бы ходил, тогда бы и не было ничего.
— Чего ничего? — зевнул Ноплиан.
— Ну, всего. Всего этого ужасного дня. Всего, что в нём было.
— А что было?
— Ну, смотри. Сначала был белый попугай, потом красный краб, потом эти генералы, потом доктор Ноплинг, а потом ты и тачка. Потом мы спускаемся по винтовой лестнице в подземелье, потом катимся на столе с крыши, потом нас ведут в тюрьму, потом изгоняют из страны, а теперь снова эта солома и эта как бы луна, которая вообще-то галактика. Ну и ладно. Зато в старости, когда ты будешь писать свои военные мемуары, ты сможешь оставить такое воспоминание: «В ту ночь задумчивый Нопленэр сидел на стогу соломы под сенью Галактики, и впервые за много лет к нему спустилась его межзвёздная муза». Учти, ты не муза. И про попугая не пиши, хорошо?
— Хорошо, — улыбнулся смелый рядовой. — Но ты, наверное, прав. Галактика, если на неё правильно смотреть, ничуть не хуже Луны. А как ты думаешь, вчера мы уже перешли на четвёртую космическую скорость? Или нет?
— Не знаю. В технике я не силён, — ответил Нопленэр и прислушался. Внизу под стогом что-то заворочалось. — Что это? Кто там? Мыши? — но потом привстал и огляделся вокруг. — Нет, кажется, это капрал. Надеюсь, внизу его ждала мягкая посадка. Ты знаешь анекдот про влюблённый метеорит?
И он рассказал анекдот про влюблённый метеорит, который так быстро летел к Земле, что сгорел от страсти, до неё не долетев.
— А я вот метеоритов боюсь, — вздохнул смелый рядовой. — Мне иногда снится, что когда мы ещё взлетали с Земли, нас будто чем-то ударило. Зря ты сказал про метеорит. Теперь я до утра не засну.