Но красота не свидетельствовала в ее защиту. Львица тоже может быть красивой, но это не помешает ей перегрызть тебе горло, прежде чем полакомиться тобой.
Он сел на кровать. Матрас просел под его весом, но Джорджетт даже не шелохнулась. Джеймс сделал глубокий вдох и громко сказал:
– Проснись, Джорджетт!
Глава 30
В сон ее, полный кошмарных видений, проник повелительный голос. Голос, которому она не могла не подчиниться.
Джорджетт открыла глаза и увидела незнакомца, сидевшего рядом с ней на кровати. В ужасе вскрикнув, она приподнялась на локтях и отпрянула к изголовью, поджав под себя ноги. Джорджетт не понимала, где находилась, чья это кровать и чье искаженное гневом лицо она видела перед собой. И она чувствовала ту же растерянность, что и утром, при пробуждении. Причем обстоятельства ее нынешнего пробуждения и окружающая обстановка внушали почти суеверный страх своим жутким сходством с тем, что она уже однажды испытывала.
Джорджетт хотелось закрыть глаза, чтобы убедиться, что все это ей только снилось. Но что-то ее остановило. И этим «что-то» были преследовавшие ее во сне и наяву зеленые глаза, на сей раз освещенные не солнечным светом, а светом лампы. Глаза были те же, но взгляд – совсем другой. И во взгляде этих глаз не было тепла.
– Джеймс! – воскликнула она, задохнувшись от радости.
Стараясь не ежиться под тяжестью его взгляда, Джорджетт убеждала себя в том, что сама по себе способность сердиться на нее свидетельствовала о том, что он в порядке. Джеймс был жив, и это – главное! Да и почему она должна удивляться тому, что он вот так на нее смотрел? Она ведь знала, что он зол на нее. А чего она ожидала, решившись сбежать? Она понимала, что поступила трусливо, непорядочно по отношению к нему и его близким. Потом она как-нибудь придумает, как его умилостивить. Но это будет потом. А сейчас сердце ее пело от счастья. Джеймс жив!
Джорджетт бросилась к нему с объятиями. Но как она могла уснуть?! Ведь она твердо решила не засыпать… Она уткнулась носом в его плечо. От него пахло все так же – мылом, запекшейся кровью, теплой шерстью и конским потом. И на ощупь он был все тот же, с такими же крепкими мускулами. Но выглядел он совсем другим человеком.
Отстранившись, но не выпуская из рук лацканы его сюртука, Джорджетт окинула пристальным взглядом безбородое лицо Джеймса. Дрожащей рукой погладила его по щеке и прошептала:
– Я думала, ты умер.
– В самом деле? – Его голос звучал как-то странно, и в сердце Джорджетт закралась тревога. – Вас это удивляет?
Он задал ей вопрос, не так ли? Но вопрос этот прозвучал как приговор.
Он ее осуждал! У него не было сомнений в ее виновности! Но как он мог не осуждать ее, если она сама себя осуждала?
– Рандольф сказал… – Она судорожно сглотнула. Даже вспоминать об этом было жутко. – Он сказал, что вы мертвы. А я не знала, что и думать. Я… – «Но зачем искать себе оправдание? – мысленно добавила Джорджетт. – Ведь в этом все равно нет смысла».
И пусть ее страх останется в глубине души. Она сжилась со страхом. Муж держал ее в страхе, и, овдовев, она страшилась нового замужества. Но она даже представить не могла, что он, ее новый муж, тоже будет внушать ей страх. Увы, глаза его метали зеленые молнии.
– Уж лучше не завирайся и… – Джеймс осекся. Он не хотел превращать допрос в ругань. Он не знал, что на него нашло. Неужели, проучившись столько лет, он так и остался неотесанным болваном? – Не делайте вид, что ничего не знаете о том, что со мной произошло. Я видел вашу записку. У меня остался к вам только один вопрос: вы сами спустили курок или использовали Рандольфа, чтобы он сделал грязную работу за вас?
Джорджетт отпрянула к изголовью кровати.
– Ни то ни другое, – прошептала она в изумлении.
– Вы покинули замок Килмарти-касл и пренебрегли защитой моего брата по какой-то конкретной причине? Или вам просто захотелось прогуляться босиком по темному лесу, чтобы развеяться после трудного дня?
– Говорю вам: ни то ни другое! – Изумление смешалось с гневом, и она толкнула Джеймса в грудь, но тут же в испуге прикусила губу, увидев, что он поморщился от боли. Да осталось ли на нем хоть одно живое место, до которого можно дотронуться, не причинив ему страданий? – Да, я вас бросила, черт побери! Но вначале вы бросили меня.
Он помолчал, потом спросил:
– Куда вы направились?
– Я отправилась… – Джорджетт кашлянула, выигрывая время. Ей не хотелось говорить о своих планах, в которых даже она сама теперь не находила логики. – Я отправилась за своими вещами. В домик егеря.