— Ну, признаюсь, мистер Форстер, недурно вздремнули вы, — закричала миссис Безлей, да так громко, что ее восклицание немедленно положило конец его сну. И она принесла ему горячей воды для бритья — операции, которая считается наказанием для мужчин. — Ведь десять часов, мистер Форстер, и стоит холодное утро после вчерашней бури. Но, пожалуйста, скажите, что вы видели и слышали?
— Вот оденусь и расскажу, миссис Безлей, — был ответ. Пожалуйста, как можно скорее принесите мне завтрак, потому что мне опять нужно к заливу. Я совсем не собирался так долго спать.
— Что же видно под ветром? — спросила старуха, употребляя одну из его обычных фраз.
— Если вам угодно знать это, то чем скорее дадите вы мне возможность встать с постели, тем скорее я буду в состоянии рассказать вам все.
— А почему вы так долго не ложились? — продолжала экономка, которая хотела получить какие-нибудь вести.
— К сожалению, погибло судно.
— О, Боже, Боже! И люди пошли тоже ко дну?
— Боюсь, что погибли все, уцелела только одна жизнь, да и та еще не наверно.
— Господи! О, Господи! Пожалуйста, мистер Форстер, расскажите мне все.
— Вот оденусь, тогда и расскажу, — ответил Форстер, делая движение, точно готовясь встать с постели, и тем обращая старуху в бегство.
Через несколько минут он уже сидел за столом, завтракал и рассказывал. Покончив с обоими занятиями, он пошел к Робертсону, чтобы узнать о судьбе малютки.
Теперь картина была совсем другая. Море все еще волновалось, и ясное солнце освещало его неспокойную пелену, золотя верхушки волн. Все это было красиво и величаво и не вызывало ни малейшего ужаса. Атмосфера, очищенная борьбой стихий, была свежа и бодрила человека.
Форстер скоро пришел к коттеджу Робертсона; шум его шагов вызвал из дома рыбака с женой, которая держала на руках спасенную малютку.
— Посмотрите, мистер Форстер, — сказала Джейн, поднимая ребенка, — она совсем здоровенькая и все время улыбается. Что за милый ребенок!
Форстер посмотрел на дитя, которое улыбнулось ему, точно из благодарности, но его внимание отвлекла ньюфаундлендская собака; она царапала Эдуарда лапой, когда же он приласкал ее, побежала на песчаную отмель и, глядя в глаза Форстера, замахала хвостом.
Форстер взял малютку из рук ее новой матери и сказал:
— Бедное создание, ты еле спаслось от гибели. Кто ведает, какие новые опасности ожидают тебя? Но тот, кто велел тебе спастись, знает все лучше нас, бродящих во тьме!
И Эдуард, поцеловав дитя в лоб, передал его Джейн. Форстер решил на время оставить дитя в семье Робертсона, сговорился по поводу этого с ним и его женой, а сам пошел на мыс, чтобы посмотреть, что осталось от погибшего судна. Лежа на вершине утеса, он увидел много соединенных между собою бревен и досок, которые показывались над водой. Желая узнать, что это был за корабль, Форстер по опасной и извилистой тропинка спустился вниз и приблизительно через четверть часа был уже невдалеке от потерпевшего крушение корабля. Но за исключением расшатанного скелета судна, крепко засевшего между камнями, не виднелось ничего: ни кусков мачт и рей, ни парусов — ничего, что напоминало бы о жизни. Волны все унесли; может быть, также нижние течения увлекли обломки, чтобы снова выкинуть их на поверхность где-нибудь далеко-далеко. Форстер мог понять только, что это был корабль иностранной постройки и имел большой тоннаж. Но кто был на его палубе, какой груз совлекли с него пожирающие волны, нельзя было даже и предположить. На белье ребенка стояло «Ж. де Ф.», и это было единственное указание для определения личности малютки. Больше часа неподвижный, как статуя, Форстер стоял на скале, сложив руки, глядя на бурные волны и погруженный в печальные мысли.
Прошли недели, месяцы; однако все попытки узнать имя погибшего корабля не привели ни к чему. Хотя предположение Эдуарда, что погибший корабль принадлежал к числу многих иностранных Вест-Индских судов, погибших в эту бурную зиму, было правильно, но не нашлось указаний, которые помогли бы отыскать родственников спасенной девочки.