— Зачем?
— Пригодится для военных действий.
Динара Кудайбергеновна провела нас к нашему корпусу и велела располагаться.
— Потом пойдем за постелью, — сказала она.
Наш корпус №6 оказался одноэтажным строением с крыльцом на торце и четырьмя палатами внутри. Две палаты заняли девчонки, и две — пацаны. Еще две маленькие комнаты предназначались для вожатых. Еще был туалет, куда мы с Вовкой немедленно заглянули.
— Ну и сортир, — заметил я, — как после бомбежки.
— Ничего, сойдет чтобы прятаться.
— От кого? Зачем?
— Увидишь. Есть идеи.
О, черт. Приключения продолжаются.
Кроватей всем не хватило, и нам пришлось таскать недостающие из соседнего необитаемого барака. Еще мы принесли оттуда же себе тумбочек для вещей. Потом оказалось, что для того, чтобы спать, нам нужны матрацы. Из того же барака. Большинство из них были разорваны и дырявы, а в остальных вата посбивалась в комки в разных частях матраца. Мы выбрали себе более—менее нормальные и потащили к себе в палату. Вовка опять зачем-то туда поскакал. Смотрю, — волочит еще один матрац.
— На фига тебе еще один? Чтобы помягче было что ли?
— На, возьми, — выдохнул он и упал на скамейку возле корпуса. Дохляк же.
— И че?
— Тш-ш! Тихо! Отнеси к девчонкам.
— К девчонкам?
— Да не ори, идиот! Отнесешь и скажешь: от Вовки для Ленки. Понял?
— Какой Ленки?
— Из седьмого «В» класса. Знаешь ее?
— Не-а.
— Ну, такая, с волосами… В автобусе на первом сидении сидела. Иди!
— О-о! — сказал я понимающе. — Лубовь…
— Пошел, пошел, — крикнул он, пнул меня ногой и скрылся в неизвестном направлении.
Я пошел и сделал все, что сказал Вовка. Только никто в суматохе не обратил внимания на это. А повторять как попугай я не хотел и ушел с чувством выполненного долга. Пока я искал по всей территории моего влюбленного и застенчивого Ромео, все принесенные простыни, наволочки, пододеяльники, подушки и полотенца были разобраны. Ну почти все. Нам с Вовкой достались какие-то рваные трусы тети Маши и две насмерть убитые подушки.
— Ну что, отнес? — спросил Вовка, которого я нашел у пустого бассейна.
— Отнес, отнес.
— Сказал?
— Сказал.
— И че?
— Ниче.
— В смысле?
— Все хором сказали: «Спасибо!»
— А она? — спросил он, выпучив глаза как мадагаскарская полуобезьяна «ай-ай», ведущая ночной образ жизни.
— Тоже сказала «спасибо».
— Ну ладно.
По дороге я рассказал ему свой самый большой секрет всей жизни.
— Слышь, Вовка. Мне это самое… Тоже…
— Чего тоже?
— Нравится.
— Кто? Ленка?
— Нет, не твоя макака.
— Щас в зубы дам!
— Ладно, я пошутил. Ее зовут Дина.
— Случайно не Динара Кудайбергеновна? Ха-ха-ха! Го-го-го!
— Да иди ты. Не буду рассказывать. Я ему как другу, а он…
— Ладно, ладно, не буду. Говори.
— Ее зовут Дина. Она из шестого «Б»…
— Такая сморщенная и на руках ползает?
В следующую секунду он лежал на траве, а я сидел на нем и бил по сушнякам. «А-а! О-о! Все, все, не буду больше! Олжик! А-а! Ха-ха-ха! Больно же!» — вопил дистрофик под точными и мощными ударами.
Когда позвали обедать, сбежался весь лагерь, и в дверях столовой образовалась толкучка. Мы с Вовкой с разбегу пробились внутрь и сели за стол. Давали суп с картошкой, на второе — котлету со свеклой и чай. Я, естественно, не наелся и пошел за добавкой. Добавки мне не дали, так как, видите ли, не ожидали такого количества детей, приготовили мало и т. д. и т. п. В общем, отмазки всякие корявые пошли. На ужин пообещали дать больше плюс добавка.
Затем Динара Кудайбергеновна собрала всех в корпусе, и мы начали думать, что бы такое показать на «Празднике знакомства». Сначала надо было придумать название нашего отряда. Все стали предлагать, кто во что горазд.
— Давайте назовём «Пираты», — предложил Витька-гитарист.
— Нет, лучше «Отморозки», — крикнул Вовка.
— Сам ты отморозок, — сказала Айгерим, — давайте «Stars».
— Лучше по-русски, — сказала Динара Кудайбергеновна.
— «Арбузы из двухсотой школы», — сказал я.
— Тебе лишь бы брюхо набить, — вставил Вовка.
— Я предлагаю назвать «Галактическая База №200», — встрял сухорукий очкарик Болат. Он был большим любителем научной фантастики. Азимов, Бредбери, Гаррисон и все такое. Прямо как я.
— Уйди в туман, кузнечик, — сказал Адиль, — у меня тоже есть идея.
— О-о! — промычал Вовка. — Говорит член-корреспондент Казахской Академии наук, лауреат Шнобелевской премии мира, доктор биологии…
— Пирожков, — прервала его наша учительница, — помолчи. Говори, Адиль.
— Я хочу назвать наш отряд «Медвежонки»…
Все лопнули со смеху и, дырявые, полегли на пол.
— Адиль, во-первых не «Медвежонки», а «Медвежата», — сказала Динара Кудайбергеновна, — а во-вторых, мы же не младший отряд. Я тут придумала кое-что. Давайте назовем «Гром и Молния».
— Точно! — подхватили мы.
— Ничего название.
— Нормально.
— Классно!
— А девиз будет такой: «Мы грохочем и блестим, никому спать не дадим!»
— Да, да, верно. Супер!
В этот момент к нам зашел какой-то мужик со свистком на шее и сказал:
— Здравствуйте, ребята. Меня зовут Александр Иванович, я физрук лагеря. Так, мне нужны пацаны, кто посильнее.
— А зачем? — с опаской спросил Вовка. — Таскать что-нибудь?
— Да. Нужно принести ветки для сегодняшнего костра.
— О, я пойду!
— Я тоже!
— Пошли, пацаны! — заорали мы и сорвались с места.
Александр Иванович повел нас в яблоневый сад на краю территории лагеря, где мы увидели большую кучу сухих веток. Они были очень длинные и толстые. Мы стали вытаскивать по одной, по две и носить на стадион, на бетонную костровую площадку. Мы хватали ветки за толстый конец и просто волокли по земле. Некоторые пацаны помощнее брали сразу по три-четыре. Я, конечно, взял шесть. Три в одной руке и три в другой. Вовка тащился за мной, пыхтя и охая. Он с трудом тянул за собой какой-то прутик и кричал мне:
— Олжик, подожди! У меня ветка тяжелая.
— Если у тебя ветка тяжелая, то я президент Гондураса. Качаться надо, ты, останки Рамзеса Третьего.
— Если бы я жрал как ты, — вагон комбикорма в день, бык колхозный…
Я остановился и подождал пока он дотащится, намереваясь дать ему пинка. Вовка угадал мой маневр и поскакал от меня как дикий козел, бросив свой дубак посреди дороги.
— Эй, добрый молодец! — окликнул его Александр Иванович. — Бревно свое обронил!
Пацаны загоготали во все горло. За две ходки мы собрали достаточно дров и поставили ветки шалашиком для костра. Шалаш получился огромный — метра четыре в высоту.
Мы сходили на полдник и на ужин. Все свободное время мы носились по лагерю и искали что-нибудь интересное. Таким образом, мы с Вовкой обнаружили: качели и всякие снаряды в глубине сада, по которым немного полазили; душевые кабины с огромными железными баками, в которые мы покидали камни, — получался хороший звук; посмотрели актовый зал, где готовилась дискотека; поймали рыжую кошку, которая, наверно, жила в лагере. Потом прибежал Адиль и рассказал, что на территории лагеря есть заброшенный и заколоченный барак, где когда-то, давным-давно, повесился прапорщик, и теперь туда все боятся ходить. Будто мертвый прапорщик до сих пор бродит там, неуспокоенный.
— Да все это чушь собачья, — заявил Вовка, — привидений не существует.
— А вот спорим, что существуют! — забрызгал слюной Адиль. — Я сам один раз видел у бабушки в подвале. Весь такой лохматый, трясется и мычит как корова: му-му…
— Это, наверное, был твой пьяный дедушка, — предположил я.
— Нет, не дедушка, не дедушка. Мой дедушка был тогда на улице. А это было привидение, клян даю!