— Иди отсюда! — я дал ему в плечо. Он начал смеяться еще больше.
— Ладно, не обижайся! Слышь, брюхо с ножками! Я тут кое-что приготовил. Сейчас будем бомбочки делать. Из воды. Пока будем ехать, побомбим.
— Иди ты, маньяк-террорист. — На него невозможно долго обижаться. Особенно когда у него появляются идеи. Дикие, но интересные. — Что за бомбы-то?
Вовка зарылся в свой баул и вытащил штук пятнадцать воздушных шариков и бутылку с водой.
— А теперь…
— Пирожков! — сказала наша классная руководительница Динара Кудайбергеновна. Она поехала с нами в качестве вожатого. Ничего себе тетка. Нормальная. Жить с ней можно.
— Пирожков! Смотри там у меня! Чтобы никаких ЧП! Вы, наверное, специально там с Утеповым сели на задние сиденья, чтобы что-нибудь сотворить в вашем духе? Я на вас всю дорогу смотреть буду. И чтобы в лагере нормально себя вели! Слышишь, Утепов?
— Да, да, Динара Кудайбергеновна…
— Чтобы я там за вас не краснела и лекарства не пила сердечные. Я хочу домой живой вернуться.
— Мы ничего такого не делаем, Динара Кудайбергеновна. Мы спокойно сидим, — попытался оправдаться Вовка.
— Знаю я вас. «Спокойно сидим».
Мы дождались, пока она отвернется опять для разговора с водителем, и стали наполнять первый шарик с водой. Потом, держа за горлышко, закрутили его и принялись выбирать жертву.
— Вон бабка идет, давай в нее, — предложил Адиль, который сидел слева от нас.
— Мы пожилых людей не трогаем, — сказал Вовка, — стариков надо уважать.
— Вон щегол с сумками, — шепнул я, взял шарик и бросил через открытое окно, у которого я сидел, прямо в пацана лет двенадцати. Шарик упал и разорвался рядом с ним.
— Мазила, косой, — прокомментировал Вовка, — дай-ка я попробую, вон девчонки идут.
Вовка взял следующий шарик, уже наполненный, и выкинул в окно, когда мы проезжали мимо тех девчонок. Но Вовка сам, дурак, промазал и бомба угодила прямо в лысую голову одному мужику, который шел, ничего не подозревая, по обочине. Шарик эффектно разорвался на его лысине и облил мужика с головы до ног. Вся задняя часть автобуса померла со смеху. Лысый мокрый мужик что-то кричал нам вслед и грозил кулаком.
— Что там опять случилось? — крикнула наша учительница. — Пирожков, Утепов!
— Нет, ничего, Динара Кудайбергеновна, — сказал я и спрятал шарики с бутылкой под сиденье.
Мы выждали минут пять и опять налили воды в шарик. Затем стали смотреть в окно, куда бы кинуть.
— Смотри, к базару подъезжаем, — прошептал Адиль, косясь на Динару Кудайбергеновну, — давай бросим на кого бог пошлет.
— Точно, — сказал я, — давай в самую толпу.
Вовка мигом сделал следующую бомбу и, дождавшись пока мы подъедем поближе, метнул ее. Бог послал наш шарик на какую-то собачку, которая испуганно шарахнулась в сторону.
— Освежись, собачка, — пожалел я ее, — сегодня жарко.
— Давайте еще в кого-нибудь, — задергался от нетерпения Адиль, — классно получается.
— Успокойся, воды нет больше.
Вода действительно кончилась, и бомбить стало нечем. Я достал свои припасы и раздал всем по пирожку. Вовка наклонился ко мне и зашептал с набитым ртом на ухо:
— Ко-како-отое-навет-бу-бу-бо-бо…
— Чего? Прожуй сначала.
— Кто какое животное назовет, тот этим животным и будет, понял?
— Не-а.
— Сейчас поймешь, — он повернулся к другим. — Пацаны, девчонки! Давайте в игру сыграем.
— В какую?
— Короче, надо назвать животное на последнюю букву последнего животного…
— Как это? — спросила Айгеримка, наша отличница.
— Ну, например, Олжик называет любое животное. Скажем, «заяц». А Адиль называет на последнюю букву «цаплю»…
— А-а, понятно.
— А кто быстро не назовет, вылетает.
— Давайте! Это как игра в «города».
— Я первый, — крикнул Вовка и ткнул меня локтем в бок. Типа, «смотри и учись». — Лев! Давай, Олжик.
— Волк, — сказал я.
— Козел! — брякнул Адиль, и мы с Вовкой загоготали.
— Га-га-га! Давай, Айгеримка, говори, — еле смог выговорить я сквозь смех. Айгерим улыбалась, ничего пока не понимая, и потом сказала:
— Лиса.
— О-о, — одобрил Вовка. — Теперь Искандер.
— Аист.
— Витька!
— Тираннозавр.
— Теперь Сауле.
— Рысь.
— Опять Вовка.
— Судак. Олжик, называй.
— Колибри.
— Давай, Адиль!
— А че ты ржешь?
— Да ничего, говори.
— Нет, что вы смеетесь?
— Ну ты будешь называть?
— Ну ишак.
— А-а-а! Ха-ха-ха! Га-га-га! Ой, не могу! — мы с Вовкой согнулись пополам. Адиль сделал тупую рожу.
— Я не буду играть.
— Давай, Айгерим, — сказал Вовка, — пусть не играет.
— А-а, понял, — промычал Адиль, — понял. Я играю.
— Кот, — сказала Айгерим.
— Тигр.
— Рак.
— Кобра.
— Анаконда.
— Опять на «а»? Альбатрос!
— Адиль, твоя очередь.
— Вы смеяться будете?
— Нет.
— Нет, не будем.
— Говори!
— Сайгак…
Вовка начал биться головой об меня и вскрикивать:
— О-о! А-а! Сайгак! Го-го-го! По степи прыг-скок, ой, не могу больше! Ой, прикол!
У меня на шортах оторвалась пуговица, — я так смеялся. Теперь дошло до всех, даже до Адиля, и все хохотали вместе с нами. Было очень весело. Мы поиграли еще немного. Адиль всегда называл что-нибудь прикольное типа: удод, макака, червяк, кабан. Он говорил не задумываясь, что первым в голову придет, и от этого было еще смешнее.
Когда мы стали подъезжать к лагерю, Вовка вытащил из своих мешков скотч и какие-то ленты. Они были длинные и разного цвета: красные, синие, желтые, зеленые.
— Зачем тебе эти ленты? Кого-то обматывать будем? — спросил я.
— Нет. На, держи одну. Пацаны, возьмите по одной. Девчонки, нате. Прикрепляйте один конец на окно внутри, а другой выбрасывайте наружу. Крутой будет автобус!
Все загалдели: «Вовка, дай мне! А мне дай тоже! Мне желтую! Мне подлиннее!» Мы стали прикреплять наши ленты скотчем к стеклу и бросать другой конец в открытое окно, как говорил Вовка. Скоро все ленточки уже развевались по ветру позади нашего автобуса, хлопая по окнам и заплетаясь друг в друга. Смотрелось все это классно. Типа гигантского разноцветного хвоста. Даже Динара Кудайбергеновна сказала:
— Ну вот, это дело. Иногда у Пирожкова такие хорошие идеи появляются. Молодец! Кстати, — обратилась она к водителю, — мы не нарушаем правил дорожного движения с этими лентами?
— В городе, наверное, нарушили бы, — ответил он, — а здесь ничего. Дорога сельская, движения мало. Пусть ребятишки поразвлекаются.
Бывает, иногда взрослые говорят умные вещи. Но не часто.
Так мы и въехали в лагерь на полном ходу с развевающимися лентами.